Я уставилась в свой бокал с вином, потрясенная тем, что рассказал Питер, а также тем фактом, что Питер каким-то образом раскопал всю эту чудовищную информацию.
— Расскажи все-таки, как ты-то все это узнал? — задала я свой следующий вопрос.
— Удивительно, что можно обнаружить, стоит попытаться вникнуть в чужие дела. Я работаю над этой историей уже около трех месяцев.
— Другими словами, когда мы в последний раз ужинали с Адамом — полтора-два месяца назад, — ты уже собирал информацию, готовясь разрушить его карьеру.
— Я не разрушаю его карьеру. Скоро статья будет опубликована, и ты увидишь, что в центре ее внимания будет не он, а писатель, обнаруживший, что его брат — мошенник высокого уровня.
— То есть ты подаешь это в форме художественного сюжета?
— Перестань разыгрывать наивную дурочку — уж тебе-то, прожженному нью-йоркскому издателю, это не к лицу. Ты отлично понимаешь, это будет чистая документалистика, нон-фикшн. Отчасти журналистское расследование, отчасти мемуары, и в них будет много говориться о семьях и о тех тайных вещах, которые в них происходят.
— Значит, ты собираешься не только подставить Адама, но и вообще публично перетрясти все наше семейное грязное белье?
— Я и раньше писал… в своей первой книге упоминал об отце, а в последней — о маме и папе и их реакции на мои радикальные взгляды…
— Но сейчас ты собираешься написать что-то такое, из-за чего твой родной брат может попасть в тюрьму.
— Если это произойдет из-за моей статьи, не вини меня. Это Адам нарушил закон и продолжает его нарушать.
— Если это так, то почему его до сих пор не арестовала КЦББ?
— Потому что у них нет той секретной информации, которую я нарыл.
— Я снова тебя спрашиваю: как ты ее получил, что у тебя за каналы, которых нет у КЦББ?
— Это мое дело.
— Теперь это и
— То есть ты хочешь сказать, что оправдываешь непомерную жадность Адама?
Меня задели эти благочестиво-возмущенные нотки в голосе Питера и его явно фальшивый, раздражающе-поучительный тон.