— У тебя экзистенциальное прозрение? — спросил Дункан, будто прочитав мои мысли. — Ощущаешь себя ничтожной перед лицом суровой, первозданной красоты?

— Что-то вроде того. Но еще я восхищаюсь, мистер Кендалл, вашим умением говорить красиво.

— Это помогает мне скрывать тревожность. И тот факт, что, несмотря на всю внешнюю самоуверенность, внутри я чувствую смятение и растерянность, как потерявшийся ребенок.

Я обняла Дункана:

— Считай, что тебя нашли.

Наутро (все еще ниже нуля) мы выехали из Флагстаффа на юг по двухполосному асфальтированному серпантину, головокружительными виражами бегущему меж крутых гор. Но вот снова открылось небо, и перед нами раскинулся неземной пейзаж. Алая пустыня в обрамлении горных вершин, каменистая и будто излившаяся из жерла вулкана здесь, посреди этой неведомой земли.

— Давай остановимся, — попросила я Дункана.

Он остановил машину, заглушил двигатель. Мы вышли, асфальт у нас под ногами накалился и плавился, а воздух был такой сухой, словно из него выкачали всю влагу. Мы сошли с дороги на красный песок, захрустевший под ногами. Стояла тишина — полная, всеобъемлющая.

— Только представь, что подумали первые поселенцы, пришедшие на Запад, когда увидели это, — сказал наконец Дункан.

— Они же понятия не имели, что лежит дальше, за пределами этого места.

— Они достигли края света… или его начала.

— Бескрайняя ширь. Так они это назвали. Безграничные возможности жизни, олицетворенные этим огромным пустым простором, известные также под названием «будущее».

— Что еще у нас есть, кроме будущего? — спросил Дункан, беря меня за руку.

Мне хотелось многое сказать в ответ, в голове роились обрывки рассуждений о прошлом, настоящем и грядущем — обо всем, что уже случилось с нами и чему суждено было случиться. Но только одну мысль мне удалось осмыслить до конца: никому не дано по-настоящему увидеть будущее. Невозможно узнать, что ждет нас впереди. Можно лишь строить планы и надеяться. Но мелодия случая всегда звучит где-то рядом — вечный и непрестанный хоровод жизненных перемен не дает нам забывать, что интересное, хорошее, чудесное всегда уравновешивается плохим, трагичным, подчас совершенно ужасным. Такова цена необыкновенного, безумного дара — нашей жизненной истории, в которой все непредсказуемо, за исключением одного-единственного… того, что наше время в великой бескрайней шири неизбежно подойдет к концу. И момент, когда мы до него доберемся, станет истинным концом пути.

Но тем из нас, кто еще здесь, кто продолжает путешествие, что еще можно сказать о том, что ждет нас впереди? Какой краткой фразой можем мы подвести итог предстоящей истории?