— Он всегда уверяет, что все, о чем мы говорим наедине, остается между нами, что он большой специалист по хранению «вечных тайн».
И готова поспорить, что у пастора этого, как у очень многих сверхнабожных людей, наверняка имеются собственные страшные тайны.
— Ну, твои секреты носят глубоко
— Сейчас ты говоришь совсем как папа.
— Я кто угодно, только не наш отец.
— А почему же сговариваешься со мной точно так же, как он много лет назад?
— Потому что мы, увы, родственники. И из этого следует, в частности, что теперь мне придется как-то жить, зная то, о чем ты мне поведал.
— Даже несмотря на то, что минуту назад ты обещала забыть все, что слышала?
— Это было бы слишком просто. Я никогда не забуду эту историю. Но никогда не стану ее обсуждать. И учти, я очень жалею, что ты мне все рассказал.
— Ты должна была знать. Это же про нас. Про то, что мы такое.
Но тут же, оторвав взгляд от потрескавшихся потолочных панелей и люминесцентных ламп, Адам уставился на меня, будто снайпер, нашедший свою цель.
— А ведь ты теперь замешана, — произнес он.
Да, так оно и было. А на обратном пути в город, когда голова моя шла кругом от мыслей обо всем, что только что открылось, меня посетила другая мысль: это секрет, который я никогда никому не открою. Ни матери. Ни, разумеется, Питеру. Ни Хоуи, потому что, хотя ему я доверяла безоговорочно, тайна, которой делишься, перестает быть тайной. Однако, когда мой поезд прибыл на Гранд Сентрал и я пересела на метро до Лексингтон-авеню, я пересмотрела данное себе обещание не рассказывать об этом никому. Выйдя из метро на Астор-плейс, я прошла два квартала на восток до Второй авеню и Одиннадцатой улицы улице и вошла в многоквартирный дом постройки двадцатых годов, в который только что переехал Дункан. Поднялась на лифте на одиннадцатый этаж и вошла в его квартиру.
Пока Дункан разъезжал по Северной Африке, его близкому другу и коллеге, который потерял место в Нью-Йоркском университете, предложили должность доцента в Висконсине. После недолгих переговоров и небольшой взятки Дункан получил возможность за весьма умеренную плату занять его квартиру с двумя спальнями, с окнами, выходящими на восток, в сторону Алфабет-сити[162]. Через неделю после его появления на моем пороге Дункан вручил мне связку ключей и сказал, что теперь его дом и мой тоже. Я, в свою очередь, отыскала в битком набитом ящике письменного стола связку ключей и отдала ему со словами, что моя квартира в его распоряжении.