Но есть в городе и другие святые места, получившие имена от других, менее славных героев-основателей. Они отличаются от нормальных исламских мечетей; это маджары, места почитания святых, которые, возможно, прямо там и похоронены (подобно Шах Джалалу). Поскольку подобное почитание можно вполне назвать идолопоклонством – смертного исподволь приравнивают к Богу, – подобные суфийские маджары оскорбляют букву исламского закона, как его понимают сунниты или шииты. Это гетеродоксия, или, если проще, ересь. На юге, в Дакке, столице страны, вы таких святилищ не найдете.

А в недавнее время некоторые маджары в Силхете преобразились снова. Среда обитания макак начала сокращаться после увеличения пахотных земель и урбанизации, так что мартышки нашли себе убежище в святилищах. Поначалу они, наверное, воровали еду или собирали мусор. Но постепенно стали почти ручными. Они научились выпрашивать еду, и с ними мирились, их терпели, а потом работники святилищ постепенно с ними подружились. Несколько маджаров, в том числе и Чашнипир, превратились в обиталища мартышек.

Люди приходили поклониться святым, радовались встрече с макаками, давали щедрую милостыню, а потом возвращались снова – иногда даже в больших количествах и издалека, для праздников с пирами и молитвами.

В макаках привлекала новизна. Они были популярны. Они стали, простите уж мою безбожную душу, отличной бизнес-моделью для религиозного учреждения. Некоторые паломники верили, что если мартышка взяла еду из ваших рук, то на ваши молитвы ответят. В большей части исламского мира такое сочли бы святотатством, но вот в Силхете это стало священной традицией.

59

59

Мустафа Фироз – профессор зоологии в Университете Джахангирнагара в Саваре, немного к северу от Дакки. Он очень добрый человек, прилежный ученый и набожный мусульманин, хотя и не суфий. Они с доктором Джонс-Энгель, конечно же, получили разрешение на отлов обезьян в Чашнипир-Маджаре, объяснив свои научные намерения и заверив, что ни одно животное не пострадает. Официальных лиц это объяснение удовлетворило, а вот самих макак – нет: увидев, что мы поймали в ловушку одного из их главных самцов и еще полдюжины сородичей, в том числе самку с младенцем, они просто с катушек слетели.

Пленники в ловушке запаниковали и стали биться о стены и потолок клетки. Снаружи клетки почти восемьдесят макак спустились с ветвей, проводов и крыш и, визжа и стуча зубами, стали носиться вокруг нас, пытаясь прийти сородичам на помощь. Фироз и его студенты были готовы и заранее вооружились большими палками. Сейчас они угрожающе размахивали этими палками, стучали ими по земле, кричали, чтобы отогнать макак. Я держал дверь ногой, как было указано, чтобы ловкие пальцы мартышек не смогли ее открыть. Оставшихся на свободе животных запугать оказалось нелегко. Они уворачивались от палок, отходили назад, прыгали вокруг нас, а потом заорали еще сильнее и снова двинулись назад, словно адские летучие обезьяны из «Волшебника Изумрудного города». Грегори Энгель тем временем подошел к ловушке, вооруженный шприцем, и сумел через сетку воткнуть «Шварценеггеру» иглу в бедро, а потом нажал на поршень. Ловко сработано – и вряд ли входит в обычный круг обязанностей семейного врача из Сиэтла.