Тридцать лет назад ученые считали, что у нас, людей, тоже есть собственный пенистый вирус, наша собственная эндемичная версия, отличная от зоонозных пенистых вирусов, которыми мы заражаемся, кормя рисом священную мартышку или освежевывая гориллу с помощью мачете. Разрушительный в клеточных культурах, но безвредный для живых людей, человеческий пенистый вирус назвали «вирусом в поисках заболевания»[161]. Более поздние исследования с помощью продвинутых молекулярных методов, – в частности, генного секвенирования, – показали, что это, скорее всего, просто разновидность пенистого вируса, эндемичного для шимпанзе. Так или иначе, Лизу Джонс-Энгель и ее мужа интересует вовсе не этот вариант. Их беспокоят те версии, что живут в азиатских макаках.

Как и африканские SFV, азиатские вирусы, заражая людей, кажутся безвредными. Во время нашего разговора в Дакке Лиза выразилась более сдержанно:

– Обезьяний пенистый вирус, введенный другим приматам, не вызывает никаких известных заболеваний. Но вот если он преодолеет межвидовой барьер и попадет к людям… Только вот когда это произойдет, сказать сложно из-за ограниченности известных данных. Количество людей, которых мы обследовали, настолько мало, что мы пока не можем с уверенностью сказать, вызывает ли он болезнь у людей.

Они наблюдали слишком мало случаев, а время наблюдения было слишком кратким. Поскольку SFV – это ретровирусы, они вполне могут иметь очень долгий период латентности и медленно размножаться в организме, а затем внезапно выбираться из тайных убежищ и причинять серьезные разрушения.

Энгель и Джонс-Энгель занялись исследованиями в этом направлении после работы в храме Санге на Бали, где они делали анализ и на обезьяний пенистый вирус, и на герпес B. И, как и герпес B, обезьяний пенистый вирус, похоже, широко распространен в популяции – они нашли антитела к нему у большинства макак. Соответственно, это, скорее всего, «популярное» заболевание, которое передается от мартышки к мартышке при общении – опять-таки, как и герпес B. Но как часто оно передается людям?

Ученые не только отлавливали мартышек и брали у них анализы – они также взяли кровь у более чем восьмидесяти человек и проверили эти образцы с помощью тех же методов, что и у обезьян. У всех людей анализы были отрицательными, кроме одного – 47-летнего фермера с Бали. Этот человек жил неподалеку от Санге, часто бывал в храме, его один раз кусали и несколько раз царапали. Нет, сказал он им, он никогда не ел мяса мартышек. Нет, он не держит ручную мартышку. Подхватить вирус он мог только от агрессивных животных в храме. Оглядываясь назад, можно сказать, что самое удивительное в данных, собранных Джонс-Энгель и Энгелем на Бали, – именно то, что из восьмидесяти с лишним участников эксперимента заражен оказался всего один. С тех пор, впрочем, исследования в других странах (Таиланде, Непале, Бангладеш) показали, что обезьяний пенистый вирус передается людям активнее, чем можно было судить по первым результатам.