Он швырнул диск вместе с обложкой и карточкой в мусорное ведро и позвонил в свой лондонский секретариат с просьбой вычеркнуть Марвина из списка.

24

24

Солнечный день в конце апреля, в принципе, первый по-настоящему весенний день. Замок казался роскошнее, чем когда-либо раньше, поистине центр мира.

Марко тоже сиял. Кнопка в ухе, переговорное устройство в руке, револьвер в плечевой кобуре – но главное, он излучал сногсшибательное ощущение счастья.

– Похоже, вам действительно нравится в Англии, – заметил Джон.

– Да, – кивнул Марко. – Впрочем, в сущности, дело не в Англии, а в Карен.

– Карен?

– Карен О’Нил. Может быть, вы помните, она была секретаршей мистера Маккейна в его старой фирме. – Он снова просиял. – Мы теперь вместе.

– А! – произнес Джон. – Поздравляю.

– Спасибо. – Рука Марко скользнула к уху, крепче прижала наушник. – Автомобиль премьер-министра только что въехал в ворота.

А вот и кое-что, чего не купишь за все деньги мира. Напротив.

Со времен первого опыта с Константиной Джона снедал скептицизм, от которого он не мог избавиться. Он знал, что может уложить в постель самых красивых женщин мира, с оплатой или без, но с тех пор, как он приехал в Англию, он не подпустил к себе ни одну из них. При виде каждой улыбки, каждого взмаха ресниц его пронизывало подозрение, что заинтересовались не им, а его состоянием. Иногда для этого не нужно было даже улыбки. Как тогда, с журналисткой, которая забралась в архив Вакки и обнародовала пророчество.

А ведь она даже не была в его вкусе. Определенно нет. Одному небу известно, почему он о ней еще вспоминает.

Они вышли. Автомобиль премьер-министра, темно-серый «ягуар», съезжал с холма. Между клумбами стояли павлины, распустив хвосты, как по заказу.

Джон набрал побольше воздуха, незаметно вытер руки о брюки, почувствовал, как душа ушла в пятки. Как бы там ни было, это будет первый глава правительства, с которым ему придется разговаривать.

Все это было идеей Маккейна. И он оставил его с этим наедине. «Вы справитесь», – сказал он. «В таком темпе существования, – подумал Джон, – есть, по крайней мере, то преимущество, что я не слишком часто задумываюсь о своей личной жизни».

Автомобиль величественно притормозил. Один из сотрудников службы безопасности открыл двери, и вот он вышел во всей своей красе: премьер-министр Джон Мейджор, с неподражаемо уложенными на пробор седыми волосами, с большими очками в тонкой оправе и с широкой улыбкой, в точности как по телевизору, как будто политик тоже волновался.

«Он боится вас, – пояснял Маккейн. – Есть только горстка стран во всем мире, которые смогут противостоять атаке вашего состояния, – и Великобритания даже близко не в их числе. Он будет спрашивать себя, чего вы от него хотите. Будет задаваться вопросом, не потребуете ли вы в какой-то момент – во время обеда, между главным блюдом и десертом, совершенно спокойно – чего-то чудовищного».