Она с трудом вырвалась из оцепенения, покачала головой, словно пытаясь сбросить с себя чувство скованности.

– Фуггер в городе Медичи. Полагаю, ты можешь повести меня в один из этих престижных магазинов, «Гуччи», или «Ковери», или что-то в этом духе. Возьми двадцать миллионов лир.

Он передал это мужчине, сидящему за бронированным стеклом, и спросил:

– Сколько это в долларах?

– Около десяти тысяч, я полагаю, – сказала Урсула, повисая у него на локте. – Кстати, сказочно богатый мой любовник, скажи-ка мне, почему у такого человека, как ты, нет кредитной карты?

– Потому что у меня ее нет, – ответил Джон. Пожалуй, не стоит говорить ей, что обычно магазины привозят ему ассортимент товаров на дом, а из ресторана он может уйти, не заботясь о таких неприятных мелочах, как счет. – Ах, дайте мне лучше сорок миллионов лир, – сказал он кассиру, который поспешил отсчитать ему банкноты и в конце концов почти подобострастно попросил его подписать квитанцию.

– Кстати, по-твоему, разве это нормально, что люди ползают перед тобой на брюхе? – поинтересовалась Урсула, когда они оказались на улице, снова среди зданий такого на удивление средневекового города.

– Нет, – ответил Джон. – Но я перестал пытаться отучить их от этого.

Она обвела четверых телохранителей, снова собравшихся вокруг них, скептическим взглядом.

– Они меня бесят со своими крутыми солнцезащитными очками, – прошептала она ему на ухо.

– Эй, успокойся. Как бы там ни было, в кармане у меня сорок миллионов лир.

– Да, хорошо. Можешь посидеть со своими крутыми парнями в уличном кафе, пока я в одиночестве немножко пройдусь по магазинам, радуясь тому, что я нормальный человек.

Посетителей пришло намного больше, чем могла вместить маленькая деревенская церковь. Несмотря на то что даже на передней скамье для близких людей было тесно, половине пришедших пришлось стоять на улице и слушать службу через открытые двери; принести громкоговорители и усилители забыли.

Люди выстроились вдоль узких улиц деревни, когда похоронная процессия отправилась на кладбище. Кристофоро Вакки похоронили, как он и предполагал всегда, в семейном склепе Вакки, который вот уже сотни лет возвышался прямо за кладбищенской капеллой и представлял собой что-то вроде центра узкого кладбища, расположенного слегка под уклоном.

– Отсюда красивый вид, – задумчиво произнес Альберто, когда были произнесены все молитвы, спеты все песни и возложены все венки и цветы.

Когда они медленно возвращались обратно, Урсула взяла Джона под руку и незаметно отвела в сторонку.

– Я хотела бы познакомить тебя со своими родителями, – прошептала она ему.