Некоторые физики как хорошие позитивисты говорят, что поскольку никакой эксперимент не способен помочь нам понять, в чем разница между разными интерпретациями, бессмысленно и проводить между ними какие-либо различия – даже если копенгагенская окажется противоречивой, все равно не имеет значения, какую альтернативу ей принимать и принимать ли какую-то вообще. Но это просто неверно. Если мы хотим выйти за пределы существующей теории и разработать новую, найти новые физические принципы и объяснить новые экспериментальные результаты, наша интерпретация имеет значение. Спросите двух физиков – того, кто занимается теорией волны-пилота, и того, кто разрабатывает вариант многомировой теории, – какую более общую теорию они рассчитывают найти за пределами квантовой физики, – и увы, несомненно, получите два совершенно разных ответа. Ричард Фейнман указывал, что, хотя не существует экспериментального способа найти различие между двумя математически эквивалентными теориями (например, между двумя различными интерпретациями одного и того же математического аппарата), для ваших представлений о мире выбор той или иной теории играет огромную роль. Этот выбор, в свою очередь, повлияет на новые теории и новые идеи, которые будут у нас появляться[709]. Например, астроном XVI века Тихо Браге придерживался теории, в соответствии с которой Земля была центром Вселенной, Солнце и Луна обращались вокруг Земли, а остальные планеты обращались вокруг Солнца. Эта теория была математически эквивалентна гелиоцентрический модели Коперника – обе теории предсказывали движения небесных светил совершенно одинаково, но идея о том, что Земля не является центром Вселенной, привела к появлению абсолютно новых представлений об устройстве мира. Подобным же образом мы можем разработать интерпретацию квантовой физики, в которой волновые функции управляются невидимыми единорогами – они подчиняются закону образования и движения стад, выражающемуся уравнением Шрёдингера. Но (как я надеюсь) мы согласимся, что эта идея существенно уступает любой другой интерпретации. Экспериментальные результаты не единственный вид материала, на основе которого образуются и оцениваются научные теории, да он и не может быть единственным. Полное содержание нашей теории – не только ее математический аппарат, но и представления о природе явлений, сочетающиеся с этим аппаратом, – вот что важно для существования науки.

Во введении я уже говорил, что мировоззрение, которое дают нам наши лучшие научные теории, пробивает себе дорогу в общественное сознание и формирует наш взгляд на самих себя и на наше место в мире. Это произошло с копенгагенской интерпретацией – но этот же процесс в конечном счете приводит и к появлению чепухи вроде квантового целительства. (Нет никакого сомнения, что, если бы копенгагенской интерпретации не существовало, Чопра и его братия переврали бы любую другую и нашли бы способ завернуть свои чудодейственные средства в не менее яркую упаковку на ее основе. Злоупотребление достижениями науки, паразитирование на них – вещь неизбежная. Копенгагенская идея просто выглядит для этого идеально подходящей.) В прошлом новая физика открывала необозримые горизонты для человеческого воображения, новые пути размышлений о нашем существовании, приносила новые идеи в таких с виду несопоставимых областях, как биология и искусство, геология и религия. Если бы Коперник не сдвинул Землю с ее центрального места во Вселенной, трудно было бы представить себе и Дарвина – неужели у него хватило бы смелости предположить, что люди не чудесные уникальные творения, а потомки обезьян? А не будь прозрений Коперника и Дарвина, конечно, не снял бы свой фильм «2001» и Стенли Кубрик. Наука и культура образуют неделимое целое, и сейчас, когда буквально каждый уголок нашего мира преобразован человеческой деятельностью, это заметно больше, чем когда бы то ни было. Если прошлое хоть чему-то учит, можно утверждать, что решение загадки квантовой физики и построение теории более высокого уровня в конечном счете изменят не только профессиональную жизнь физиков, но и повседневную жизнь каждого человека.