На вид — ничего особенного, типовой кадр. Таких полна Россия, на "Доске почета" они висят, удои у них фантастические, а потому в каждой районной газете имеется их клишированное изображение: волосы венчиком, нос вздернут, губешки хлоп–хлоп и уже растянулись в улыбке, миловидная, пожалуй, никакая. Но Лидия Кондратьевна прятала от людей взгляд, и уже этим с точки зрения Фридмана обретала индивидуальность.

В свои тридцать с большим гаком, а проще говоря, почти сорок, она окончательно поняла, что жизнь не сложилась. Жить пришлось с крайне сварливой, глупой и больной теткой, работа, что‑то она там проектировала гидротехническое, опротивела окончательно. И вдруг — Фридман. Утешение он получил сказочно быстро, но внезапный и бурный роман оказался тем бременем, которое нести ему было не по силам. Он постыдно бежал.

Да и то сказать, русские любовные связи сами по себе трагичны. Это у них — секс, а у нас — драма. Лидия Кондратьевна не могла привести любовника домой, тетка была на страже нравственности, заниматься любовью, как говорят у нас сейчас на американский манер, у Фридмана они тоже не могли. Там жила дочь и обитал неистребимый дух высокой тоски по умершей. В гостиницу, как известно, без штампа в паспорте не пускают. И даже закрой администрация глаза на пресловутый штамп, мест все равно никогда нет. Остаются пустующие по той или иной причине квартиры друзей. А в чужих квартирах какая любовь? Здесь только сильнейшие выживают. Лидия Кондратьевна не проститутка какая‑нибудь, а обычная женщина с совковой психологией. Для нее каждый скрип чужой мебели, каждый звонок телефона и крик соседей за стеной, это призыв к тому, чтоб немедленно вскочить с кровати. Главное, успеть натянуть платье, чтоб потом, если что, успеть сделать вид, что ты просто гостья… гостья, и ничего более. А тут еще Фридман, как молодой монах, начал к месту и не к месту склонять слово "грех", тоже мне, моралист нашелся. Лидию не удивил разрыв. Она понимала заботы Фридмана, а потому сочла все происшедшее закономерным.

Дальше скажем словами рекламы: прошли годы… и все тот же чай, все тот же вкус. Словом, они опять встретились. Но прежде объясним, как эти двенадцать, которые прошли, прожила Лидия Кондратьевна.

А сделала она это вполне успешно. Перестройка стала трамплином для деловых людей, и хоть Лидия Кондратьевна не считала себя деловым человеком, ей удалось попасть в струю, а лучше сказать, в колею. А по хорошей колее и худой тарантас пройдет.

Учителем в бизнесе стала подруга Наталья К. Сейчас она со всеми своими миллионами в Америке, а тогда, в начале девяностых у нее была небольшая контора и неисчислимый запас жизненных сил. Лидия называла Наташу "мои университеты". И ведь, кажется, ничем особенно не помогла, только словом, но слова эти Лидия Кондратьевна запомнила как молитву.