— Хорошо. Я тебя оставляю. Живи спокойно и жди моей телеграммы. А теперь — пойдем на вокзал. Может быть, удастся что‑нибудь придумать

Долгое изучение расписания железнодорожного и автобусного, а также дельные советы аборигенов помогли Элле уже через час тронуться в сторону Москвы. Путь ее начинался автобусом, который как раз поспевал к узкоколейке, а паровозик уже довозил до главной магистрали, по которой курсировала московская электричка.

— За сумкой в гостиницу не пойду. Там только плащ да зубная щетка. Привезешь, — говорила Элла Викентьевна тем быстрым деловым тоном, каким разговаривают люди на вокзалах перед отъездом. — И еще скажи, кому первому звонить? Петлице? Или в Пригов переулок? Может быть, Соткиным?

— Пока никому не звоните. И помните — это опасно. Но если уж вам так приспичло… позвоните Антону. Я его телефон тоже записала. Позвоните и все ему расскажите — как вы умеете. Толково и просто.

Автобус был, что называется, видавшим виды, полинявший, трудовой, заляпанный грязью, крестьянский конь. Народу было мало, "обилечивали в салоне". Мотор фыркнул, потом затарахтел отчаянно и рванулся вперед. Пока объезжали площадь, Элла Викентьевна истово смотрела на Дашу. Ей хотелось взглядом передать свою надежду, и уверить девочку, что все обойдется, только не надо бояться, жить лучше без страха. Губы ее беззвучно шептали: "Я позвоню, позвоню"…

Эпилог

Эпилог

О том, как встретились мои молодые герои, я умолчу. Как‑то все это у них было очень заповедно. И потом, какие я могу сообщить подробности? Антон и Даша ни в коем случае не подпустят автора наблюдать в замочную скважину. А придумывать не хочется. Наверное, у них произошло что‑то вроде… (вспомним крылатого с бакенбардами, который наше все). "Боже мой, боже мой… так это были вы?" Бурмин побледнел и бросился… к ее ногам". Во всяком случае, я так это вижу.

Теперь по порядку. Уже в ноябре, в разгар выборной компании, Марина совсем покой потеряла — кого выбирать в Думу (наивно полагая, что от нее что‑то зависит), раздался телефонный звонок.

— Дашенька! Как я рада тебя слышать!

— Мам, ты что? — взорвалась телефонная рубка, — совсем соображение потеряла? Это Варя, твоя дочь. Ты мой голос перестала узнавать?

Марина смутилась только на мгновение.

— Доченька! Наконец‑то! Ну разве можно с нами так обращаться? Отец совершено изнервничался, про бабушку я и не говорю. Когда ты перестанешь нас пугать? Откуда ты?

— Из Дюссельдорфа. Я решила обосноваться в Германии. Дома все здоровы? Ну и хорошо.

Дальше пошли охи, ахи, вздохи, Марина даже всплакнула. Дочь не писала и не звонила, потому что, мам, закрутила жизнь. Митрича она бросила. Кто такой Митрич? Тебе, мам, это имя ничего не скажет. И вообще она выходит замуж. Его зовут Курт. Мам, слушай меня внимательно. Дальше шло подробное и четкое перечисление дипломов, сертификатов и прочих документов, которые ей нужны для трудоустройства за границей и которые следует переслать с оказией. Да, она собирается работать. Да, у нее будет собственное дело. Какое? Она потом напишет, ну не плачь же, не плачь! Расскажи про отца.