– А они и не смогли. Это поместье им позволило…

– Вот оно как, – теперь у Пави зажужжал телефон, но она не ответила на звонок, только сказала: – Пора возвращаться в «Кориандр». Если захотите пройтись по магазинам, я с удовольствием составлю вам компанию. Правда, я свободна только по понедельникам. Но мы могли бы выбрать день и съездить в Лондон. Убежать отсюда.

– Это было бы здорово.

Заведя мотор, Пави сказала:

– Вроде бы с пикником мы все предусмотрели. Но если вам придет в голову еще какая-нибудь идея, дайте мне знать, – я приложила руку к виску, как к козырьку. – И расчешите волосы.

– Слушаюсь! – достав расческу, я провела ей по спутанным прядям: – Пойдет?

Подняв большой палец вверх, Пави включила передачу и рванула с места.

И как только она уехала, я ощутила на плечах все бремя расходов на затеянный пикник. Он обходился дико дорого. И хотя на счетах имелось достаточно средств на его проведение, но до поступления новых доходов от ренты я оставалась фактически на мели. А это значило, что пожелай я поскорее переселиться в гостевой домик, спать бы мне пришлось на полу в спальном мешке.

Группа садоводов под присмотром одной из чиновниц Клуба садоводов трудилась в саду в поте лица на протяжении последних нескольких недель. По крайней мере, когда позволяла погода. Хотя у меня давно сложилось впечатление, что даже дождь им нипочем – я часто видела, как два-три человека работали в непромокаемых плащах и резиновых сапогах даже под мелкой моросью, сыпавшейся с неба.

«Они многое успели сделать», – заметила я, шагая по извилистой тропке к пруду. Такого прогресса в розарии не наблюдалось, потому что приезд двух специалистов-розоводов, выписанных Джокастой из Кента, ожидался лишь на следующей неделе; они должны были сперва все изучить и разработать план. Зато у пруда все сорняки оказались выполоты, а часть кустов пострижена. И этого было довольно, чтобы я представила себе, как будет выглядеть вся зона, когда работы закончатся. Плакучие ивы склонялись над петлявшим ручьем, яркие цветки рододендронов алели над куртинами примул. Это была самая «дикая» часть сада, но и более тихая, располагающая к созерцанию и раздумью.

И прогулок павлинов, естественно. Один из них шествовал передо мной, то и дело останавливаясь, чтобы поковыряться клювом в почве. Мое присутствие его совершенно не смущало. Длинные перья птичьего хвоста подметали землю не хуже метлы. А впереди этого горделивого павлина с пышным, экстравагантным оперением шла, покачиваясь из стороны в сторону, вторая птица – с блеклой, неприметной окраской перьев. Наверное, самка.