На глаза навернулись слезы, но я сочла, что не имею права их показывать. И поспешила опустить ресницы, чтобы скрыть эмоции.

– Он стал мне очень дорог…

Еще с час мы просидели в полном молчании. Наконец, пришел врач. Вид у него был унылый. И я мысленно снова перенеслась в ту больницу в Сан-Франциско, в которой оборвалась жизнь моей мамы…

– Он в сознании, – сказал доктор. – Но времени у него осталось немного. Вы можете повидаться с ним, по очереди.

– Почему не все вместе? Какая, черт возьми, разница, если он умирает? – разбушевался Алекс.

– Таковы больничные правила, – спокойно ответил врач. И крепко стиснул локоть Алекса, как будто хотел его приободрить.

– Иди ты, – сказал Алекс сестре.

Клавдия поспешила встать.

А мы снова сели. У меня зажужжал мобильник. От Самира пришло сообщение: «Как он? Все нормально?»

«Нет. Я наберу тебе чуть позже», – ответила я.

«Я заеду за тобой в любое время. Только позвони».

«Спасибо».

– Бойфренд? – поинтересовался Алекс.

Мне никогда не нравилось, когда взрослого мужчину называли «бойфрендом». Но подбирать другое слово в такой момент мне претило, и я кивнула.

– Кровельщик?

Во мне внезапно проявилась бабушка.

– Не ваше дело, – приподняв бровь, одернула я Алекса.

Он скривил рот в ухмылке:

– Вы правы. А вот дядя переживал. «Мне этот парень нравится, – прорычал Алекс, передразнивая графа, – но девушка понятия не имеет, что ей нужно в браке».

– Я тоже это слышала, – рассмеялась я.