– Наверное, я принимала одно ужасное решение за другим. И продолжаю это делать. Александр сказал вчера, что я увязла по уши. И он совершенно прав. Он предложил мне за поместье огромную сумму. Возможно, мне следует принять его предложение, – подняла я глаза на Самира.

– Неужели ты всерьез задумалась о продаже? Барбер никогда не сделает усадьбу такой, какой хотела сделать ее ты.

– Усадьбу не спасти! – взорвалась я. – Ни сейчас, ни потом. Только мы добились хоть какого-то прогресса и бац… – щелкнула я пальцами. – Все труды прахом! – взглянула я на Самира с отчаянием. – Как ты не понимаешь? Ее невозможно спасти.

Самир сжал мое запястье:

– Ты же сильная женщина, Оливия! Ты не привыкла пасовать перед трудностями. И ты не можешь вот так легко сдаться! Ты видела вчера всех этих людей? Каким счастливыми они были? Розмер – символ для нашей деревни, часть ее истории. А какой интерес к нему поднялся после телешоу? Нет, Оливия, ты не должна сдаваться.

– Алекс обещал, что не отдаст эту землю под массовую застройку.

– Ты серьезно? – нахмурившись, выпрямился Самир. – Ты на самом деле думаешь продать Розмер?

Я набрала воздух в легкие:

– Я не знаю, что еще сделать. У меня нет денег на его восстановление.

– Это значит только то, что оно затянется. Но ты можешь жить здесь и действовать поэтапно, шаг за шагом.

Я пожала плечами.

– Поезжай к отцу. Со мной все будет в порядке.

Самир вперил в меня пристальный, оценивающий взгляд.

– Ну, правда! – вскричала я. – Что ужасного в том, что я откажусь от поместья? Зато у меня будут деньги. И жизнь станет намного легче.

– А ты действительно этого хочешь? Легкой жизни? Среди сливок общества.

– А разве это так плохо? Мы сможем делать все, что захотим, путешествовать куда угодно, – грудь заполнило ощущение легкости. – Развлекались бы на полную катушку.

– Ты не создана для такой жизни. Ты другая. Тебе сейчас страшно. Но невозможно построить достойную жизнь, принимая решения из страха.

– А ты когда-нибудь боялся, Самир?

– Конечно! Сколько раз я садился в лужу. Сколько раз на меня смотрели, как на дурака. И мне казалось, будто весь мир ждет, что я оступлюсь, сорвусь, опущу руки, сдамся. И что? – патетически развел руками Самир: – Да ничего. Ничего не случилось! Все прошло и забылось.

– Но ты же боялся, что люди узнают о нас.