– Без понятия…

Помолчав, я добавила:

– Я почти уверена, что мама убила своего брата.

Лицо Самира не изменилось. Он лишь кивнул и слегка подтолкнул меня вперед, когда я переступила порог квартиры.

Мистер Малакар сидел за столом возле кухни. Перед ним стояла чашка чая. Окно было приоткрыто, и ветерок теребил легкую занавеску. В воздухе пахло имбирем.

– Оливия! – произнес при виде меня Харшад. Печаль, жившая на его лбу, растеклась в круги под глазами и опустила вниз уголки губ. Он как будто постарел на десять лет. – Рад, что вы пришли. Садитесь, пожалуйста. Хотите чаю? Моя жена заваривает замечательный чай.

– Не откажусь, – сказала я и покосилась на кухню: Здравствуйте, миссис Малакар!

– Здравствуйте, – она опять на меня не взглянула, притворно завозившись с чайником.

– Как вы, мистер Малакар?

– Для нас это не стало неожиданностью, – вздохнул Харшад. – Мы знали, что Санви мертва.

– Знать и получить реальные подтверждения – разные вещи.

– Да, – едва кивнул Харшад.

Миссис Малакар принесла мне чашку чая с молоком; я отпила глоток. Сладкий, перченый, с привкусом имбиря. Совсем не такой, как заваривал Самир. Я метнула на него взгляд:

– Бодрящий напиток!

Самир подмигнул.

– Оливия, – заговорил Харшад, стиснув мое запястье – как делали его дети в критические моменты. – Ваша мать не навещала меня во время своего приезда сюда прошлым летом. Хотя я о нем знал.

Мое тело подалось вперед.

– Она приходила ко мне до отъезда из Англии, когда была еще молодой. Когда мы оба были молодыми, – руки Харшада бессильно рухнули на колени; согбенные плечи больше не выдерживали тяжкий груз.

– Вы ничего мне не должны рассказывать, если не хотите, – тихо сказала я.

– Должен, – Харшад потупил взгляд на руки, потер ладонью о ладонь. – Мы догадывались, что с Роджером что-то не так. Он совершал ужасные вещи безо всякой на то причины. Например, мог поймать птицу и, заперев ее в сарае, не кормить, чтобы она умерла.