— Парис.

Амару пробирает холодный пот. Она не знает, зовет ли Фабия сына или называет имя человека, который напал на нее.

— Ты в безопасности, — шепчет она, а Фабия вновь впадает в забытье.

Марта стоит на коленях и изучает рану, тихо шепча себе под нос что-то на иврите и хмуря лоб, словно стараясь что-то припомнить.

— Думаю, она потеряла слишком много крови, — говорит она Амаре. — Но я попытаюсь.

Теми же грубыми руками, которыми она причесывает волосы Амаре, Марта рвет ткань, оборачивает ее вокруг раны, а затем берет деревянную ложку, которую, видимо, принесла с кухни. Она перекручивает ткань ложкой, чтобы повязка легла плотнее и врезалась в кожу Фабии. Та вновь стонет.

— Так тебе будет лучше, — ободряет Марта. — Потом я ее ослаблю.

Наложив таким образом жгут, она рвет остатки ткани и бинтует рану, слой за слоем, пока кровь не прекращает просачиваться сквозь нее.

— Сколько раз ты уже это делала? — Амара во все глаза смотрит на Марту, на ее быстрые, четкие движения.

— Столько раз, что я и не сосчитаю, до того, как мы сбежали в Масаду. А после этого, думаешь, мой народ просто сидел и ждал, пока римляне придут и убьют их, как насекомых в банке? Они предпочли умереть, но не сдаваться. Да простит Господь мне мою трусость.

Марта поднимает взгляд — и впервые Амара видит ее по-настоящему. Не забитой, молчаливой девушкой, которую насильно привезли из дальней страны, чтобы она служила господам в Помпеях, а женщиной, какой она некогда была и чьего имени Амара даже не знает.

— Спроси у адмирала флота о грубости римских солдат, если не веришь мне. Спроси у него, почему от Иерусалима остался лишь пепел.

На лице Марты написано отвращение. Амара помнит, как она прислуживала Плинию в этом доме, как стояла с ним, когда он пробовал еду, и ни единым жестом не выдала своих чувств. Может, ему повезло, что Марта его не отравила.

— Я тебе верю, — говорит Британника, присаживаясь на корточки рядом с Мартой. Две рабыни смотрят друг на друга.

— Фабия будет жить?

Марта гладит Фабию по волосам нежнее, чем она когда-либо касалась волос Амары.

— Если выживет, то только по воле всемогущего Господа.

— Нужно перенести ее на постель. — Амара поворачивается к Филосу и Ювентусу. — Вы сможете отнести ее в комнату Виктории?

Мужчины осторожно поднимают Фабию и медленно несут вверх по лестнице, Ювентус тихо ругается, чуть не споткнувшись.

— Туда было бы ближе. — Марта указывает на покои Амары, где, как всем известно, есть свободный диван.