Он быстро идет к двери. Амара бросается вслед за ним:

— Ты не можешь просто так уйти! Куда ты пойдешь?

Он резко оборачивается:

— Я пойду прогуляться. Дозволено мне это? Или отправишь меня обратно к хозяину за неповиновение?

Руфина начинает плакать, и Амара видит, что Филос колеблется, беспокоясь за дочку. Она тянется к нему, но вместо того, чтобы успокоить, этот жест только распаляет его гнев. Филос вскидывает руки, чтобы она не прикасалась к нему, и выходит из комнаты.

Амара слышит на лестнице его тяжелые шаги и наклоняется, чтобы взять на руки их воющего ребенка. Она снимает с плеча тунику и подносит Руфину к груди, чувствуя, как она жадно присасывается к ней. Амара поглаживает дочь по голове, по мягким темным волосам, и чувствует, как сердце ее раскалывается на части. Мысль о том, что чужой человек будет кормить и качать ее ребенка, что ей самой некого будет взять на руки, причиняет ей такую муку, какой Амара и вообразить не могла. Молоко успокаивает ребенка, и, насытившись, Руфина довольно раскидывается у матери на груди. Не желая тревожить ее, Амара кладет дочку на кровать и обнимает ее маленькое тельце, закусив кулак, чтобы не плакать и не издавать никаких звуков. Руфина гукает, машет крошечными кулачками и пинается, не понимая, как плохо сейчас ее маме. Амара смотрит на нее, стараясь не размышлять о тьме, заполнившей ее собственное сердце, стараясь забыться и не думать ни о чем, по горькому опыту зная, что выжить можно, только если похоронить боль глубоко в душе и идти дальше туда, куда поведет Фортуна. Она придвигается еще ближе, чтобы прелестное личико ее дочки было совсем рядом.

— Ты никогда не будешь жить такой жизнью, которой жила твоя мать, — шепчет она, положив палец ей на ладошку, чтобы крохотные пальчики схватились за него.

— Ты никогда не будешь жить той жизнью, которой жил твой отец. — Амара целует Руфину в лоб. — Ты будешь свободна.

Глава 48

Глава 48

Женщины, которые отомстили.

Предсказание Ливии насчет того, что хорошую кормилицу можно найти в течение двух недель, оказывается преувеличенным, но всего на неделю. Амаре остается провести в Помпеях двадцать один день, пять из которых ей приходится коротать в обществе Деметрия, что только усугубляет разрыв между ней и Филосом. Запах лаванды ощущается в их доме, и когда их взгляды встречаются, оба думают о том, что она делает каждый день, и Амара больше не может отпираться. Филос теперь спит в маленькой кладовке за кухней, на полу, рядом с Британникой.

Его вежливое обращение с Амарой, дотошные обсуждения того, как, по ее мнению, ему воспитывать Руфину, ранят еще сильнее, чем гнев. Только один раз его самоконтроль дает слабину, когда он пытается поблагодарить Амару за жертву, которую она приносит ради их ребенка, но когда в ответ она разражается слезами и клянется, что всегда будет любить только его, и молит его поверить ей, Филос встает и выходит из комнаты.