– Вот ведь старый козёл. – Он стукнул кулаком о ладонь, и его глаза заблестели. – Но никуда не денется.

Костыльков в один миг превратился из больного немощного старика в собранного взрослого мужчину, знающего, что он хочет, и уверенного в получении этого.

– Игорь, нужно срочно выводить этот объект из-под завода. Я выкуплю сам или оформлю на Настю этот сарай, и завод уже будем продавать без него. Нужно встретиться с Артуром, обсудить детали продажи завода.

– Саня, я уезжаю, – прервал его Моцарт и поднял с пола дорожную сумку.

– Брат, – после замешательства произнёс Костыльков, – мы же всё решили. К тебе нет вопросов. – Он поморщился. – Нет, не так. Я был не прав. Прости, брат.

– Саныч, дело не в этом. – Моцарт спокойно смотрел на Костылькова, не отводя глаз. – Я хочу сам. Много лет я работал на тебя. Делал всё, чтобы ты и твоя семья были в безопасности. Но я опять хочу всё делать сам. Это… – голос Игоря чуть дрогнул, – это не прощание. Я уезжаю в Москву. В любой день и час я прилечу тебе на помощь. Но уже не за кусок хлеба, а как друг.

Костыльков зажмурился. Слеза одиноко прокатилась по щеке и упала на простыню. Он приподнялся и протянул руку. Моцарт подошёл, снова бросил сумку на пол, и они обнялись.

– Аккуратней там, – уже веселее сказал Костыльков, – опять банду сколотишь, а мне тебя выручать. – Они ещё раз обнялись, и Костыльков вдруг вспомнил о жене.

Всё это время она тихо стояла в углу, наблюдая за мужчинами. Костыльков вдруг осознал, что не знает, едет ли Света с Моцартом или остаётся. Он испугался. Молча нашёл её взглядом и посмотрел в глаза, как будто спрашивая.

– Саня. – Моцарт понял это секундное замешательство и тоже посмотрел на Свету. – Я ещё хотел тебе сказать, что…

– Подожди, я сама! – выкрикнула Света. Она подошла к кровати и села на краешек. – Саша… Много лет назад мои родители погибли. Мой папа был лучшим другом отца Игоря. Мы были почти как брат с сестрой. – Она улыбнулась и погладила Костылькова по голове. – И сейчас ничего не изменилось. У нас ничего не было и быть не могло. Я люблю тебя. – Она осторожно обхватила руками его шею и положила голову на плечо.

Костыльков зажмурился. Конечно, он ей верил. Вернее, хотел верить. Он запустил ладонь в её волосы и прижал к себе.

Моцарт взял с пола свою дорожную сумку, поднял вверх кулак и бесшумно вышел из палаты. На несколько минут в палате повисла тишина. Костыльков и Света продолжали обниматься. Косте стало неудобно наблюдать за ними. Он был рад, что у Сан Саныча как-то начало всё образовываться, и даже он приложил к этому руку, немного реа билитировавшись.