– Миссис Гранден надеялась получить ответ незамедлительно.

– А просто позвонить она не могла?

– Напротив. Мы пытались вам звонить. Много раз. Но, похоже…

И Брайс указал на телефонную трубку, которая по-прежнему валялась на полу.

– Ах да…

Я вскрыла конверт. Внутри была маленькая записка, написанная от руки: Пожалуйста, приходите ко мне завтра в четыре, нам нужно поговорить. По-моему, это важно. И подпись: С уважением, А. Гранден, после которой следовал постскриптум: Я заказала оливки.

– Могу я передать миссис Гранден, что вы придете? – спросил Брайс.

– Боюсь, мне придется немного подумать.

– Осмелюсь спросить, мисс Контент, сколько времени на это может потребоваться?

– Я дам ответ завтра. Но вы, если хотите, можете подождать.

Естественно, мне следовало бы швырнуть присланную Анной «повестку» в мусорное ведро. Почти все повестки заслуживают подобного бесславного конца. А поскольку Анна была женщиной с умом и волей, к повестке, полученной от нее, следовало отнестись с особым недоверием. Да еще и это ее самоуверенное заявление, что именно я должна к ней прийти! Какая наглость, сказали бы в любом месте, кроме Нью-Йорка.

Я разорвала письмо на тысячу кусочков и швырнула в то место, где у стены должен был бы находиться камин. А после этого старательно изучила свой гардероб, думая, что же мне надеть.

Для чего, собственно, соблюдать все эти церемонии? Разве мы не находимся уже в нескольких сотнях морских миль от всяческой показухи? Хотя Эркюль Пуаро, конечно же, подобное приглашение не отверг бы, надеясь – мало того, рассчитывая, – что столь непредвиденное развитие событий способно приблизить торжество справедливости.