Циник? Наивный простак? Путаник? Суждения о нем, подозрения и обвинения в его адрес были многочисленными, но за все это время так и не появилось ничего более определенного или однозначного. Чтобы подвести баланс деятельности Марцинкуса, нужно знать многие засекреченные эпизоды, которые предадут огласке разве что через пару столетий — и то нет гарантий. В 1989 году рухнула Берлинская стена; в 1991 году в Москве на шпилях кремлевских башен были приспущены флаги Советского Союза. Это были события, поставившие точку в ужасной истории XX века, с его войнами и вопиющей дикостью. Не будет чересчур смелым сказать, что именно такой ход событий предопределили и те деньги — грязные и отмытые, — которые Марцинкус исхитрялся собирать и передавать тому, кто готовил столь громкий финал.

После отъезда Марцинкуса в Ватикане остался его последователь и подражатель, сумевший, в общем-то, даже превзойти своего учителя. Его зовут Донато де Бонис, священник, родившийся в 1930 году в бедной семье в Пьетрагалле, область Базиликата, что на юге Италии. Де Бонне проявил себя во сто крат большим циником и ловкачом, чем его наставник Марцинкус. Его изобретением стало нечто вроде секретного подразделения ИОР, к которому лишь он один имел право доступа. Он создал в самом сердце Рима настоящую офшорную сеть, через которую прошли многие миллиарды лир. Ими предприимчивый де Бонис управлял и распоряжался по собственному усмотрению, получая баснословные проценты (ни один европейский банк не смог бы соответствовать такому размаху и тягаться с ним), прежде всего благодаря фискальным привилегиям, полученным Святым престолом.

О таком процветании свидетельствует, например, счет, открытый на имя кардинала Фрэнсиса Спеллмана (1889–1967), влиятельного архиепископа Нью-Йорка, являвшегося проводником самого оголтелого антикоммунизма и доблестным защитником финансовых интересов церкви. Чувство долга и миссии, которую ему надлежало исполнить, были в нем так сильны, что это подвигло его на полемику с Элеонорой Рузвельт и самим Джоном Кеннеди, когда под угрозой закрытия оказались федеральные фонды, финансировавшие содержание католических школ. Доведенная до исступления страсть заставила его сделать ставку в электоральной гонке 1960 года не на кандидата-католика Джона Кеннеди, а на Ричарда Никсона, дававшего вроде бы большие гарантии лояльности церкви и обещания конкретных уступок для ее деятельности. Кроме того, воинственный кардинал никогда не скрывал своего одобрения кампании (очевидно антиконституционной) сенатора Джозефа Маккарти по пресечению явной или мнимой антиамериканской подрывной деятельности и симпатий к диктаторам самого дурного пошиба вроде никарагуанца Анастасио Сомосы.