Впрочем, после падения он не потерял присутствия духа, – презрев постигший его конфуз, шумя водой снаружи болотников и хлюпая внутри, Пётр Алексеевич отправился по реке дальше, на этот раз бдительно примечая горбатые буруны, выдающие присутствие на дне больших камней. Вероятно, ход его был хорошо слышен пернатым – подстрелить удалось лишь одну молодую крякушу, бесстыдно воспользовавшись её неопытностью, остальные утки взлетали задолго до его бурливого приближения. Пётр Алексеевич утешал себя тем, что ещё неизвестно – получилось бы у кого-то другого блеснуть здесь умением и ловкостью и набить трофеев. А повод для поиска утешения был: подстрелив глупую крякушу, он снова искупался, бросившись за подхваченной течением добычей и не удержавшись на ногах.

Мысль о мельнице пришлось оставить. Завидев вскоре стоящую у реки баню, крашенную только временем, Пётр Алексеевич выбрался из воды на очищенный от лозы берег, спустил до колен болотники, лёг на траву и поднял вверх ноги, сливая то, что успел зачерпнуть. Домой пришёл мокрый, продрогший, но довольный, что не смалодушничал, довёл дело пусть не до конца, но хотя бы до половины. В избе переоделся в сухое и тёплое, сложил из поленьев на печном поде «колодец», поджёг бересту, выпил две рюмки коньяку, чтобы оживить бег крови, после чего, устроившись на стуле возле устья белёной печи и понемногу согреваясь, долго смотрел, как пляшет на дровах огонь.

Солнце в облачных небесах перевалило за полдень. Просохший и, кажется, счастливо избежавший простуды Пётр Алексеевич вышел во двор, ощипал (птица до конца не перелиняла: в жёлтой пупырчатой коже сидело много опёнков – зачаточных капсул, из которых ещё не распустилось перо), опалил и выпотрошил утку, а затем топором четвертовал тушку на колоде. Порывистый, наскоками задувающий ветер гонял по земле и закручивал вихрем подхваченные пух и перья.

Оставшийся день Пётр Алексеевич решил провести дома, в тепле, чтобы на всякий случай подстраховаться от последствий купания в холодной реке. Так и сделал. С обедом вопросов не было: на раскалённой сковороде утка шумела, как крепкий ливень.

В эту поездку Полина дала Петру Алексеевичу поручение: заказать у мастера-мебельщика в Гривине шесть берёзовых стульев и найти работника, который разобрал бы старый покосившийся сарай – по весне на освободившемся месте надо ставить новый. На охоте Пётр Алексеевич не любил отвлекаться на постороннюю хозяйственную чепуху, однако накануне отъезда они с Иванютой неумеренно посидели в трактире на Кузнечном рынке – Полина воспользовалась случаем и ловко раздула в нём искру вины, так что в итоге, дабы избыть пустые, но всё же гнетущие угрызения (на то и совесть, чтобы грызть, невзирая на масштаб провинности), пришлось похлопотать и выполнить задание.