— Я… Родственница. Жена. Где он?

— Не знаю, мы тут обработкой занимаемся. Придут, заберут телефон, отнесут.

— Куда?

— Где лежит.

— Он в больнице?

— Девушка, мне работать надо. Через час позвоните, поговорите, он вам скажет, где он и что. До свидания.

— А какая больница? — выкрикнула Настя, но женщина уже отключилась.

Больница была такая, в какую Согдеев никогда бы не попал, если бы не чрезвычайные обстоятельства. Варя, обеспокоенная тем, что шеф третий час лежит в отдыхательной комнате, чего среди дня никогда не бывало, вошла туда и увидела: Дмитрий Алексеевич сидит, опершись руками о диван, и раскачивается взад-вперед. Нет, он не раскачивается, он, поняла Варя, пытается встать, но не может. Ее это напугало.

— Дмитрий Алексеевич, вы чего?

— Ничего. Помоги.

Варя подошла, неловко обняла Согдеева за плечи. В ее молодой жизни еще не было случая, чтобы помогать кому-то встать, она не знала, как это делать.

— Под мышки, дура, — с болезненной раздраженностью научил Согдеев.

Варя растерянно засуетилась. Спереди сунуть руки Согдееву под мышки — колени его мешают, близко не подойдешь, сбоку изловчиться — одной рукой получается, вторая из-за широкой спины Согдеева не достает, только кончики пальцев проникают в щель между рукой и телом шефа, чувствуется при этом, как там горячо и мокро.

Согдеев рванулся, приподнялся, но тут же опять сел.

Выругался коротким словом. Посидел, тяжело дыша, выдавил:

— Чего-то совсем мне не того. Звони в скорую.

— Я искала нормальные клиники…

— В обычную скорую звони! В любую!

И Варя позвонила, и приехала обычная скорая помощь. Врач и фельдшерица осмотрели Согдеева и сразу же приговорили: