В разгар работы она узнала, что мама хочет уйти от папы. Алиса рассердилась: очень уж не вовремя. Теперь надо притворяться, изображать печаль. Да, есть печаль, но изображать-то зачем? Она уходила к себе, общалась с Лиасой, и ей было с нею все комфортнее. Но сегодня Алиса приготовила для подруги разговор, который той не понравится. Она весь день репетировала его мысленно — этим, кстати, многие и ограничиваются, общаются со своими тульпами как с призраками, живущими в голове, и это вредно, может кончиться тем, что тульпа вылезет из твоей головы и станет тобой, а ты вся занырнешь к себе в голову и станешь тульпой. Надо четко понимать, что она не в голове, а отдельно, что она это она, а ты это ты.

И вот Алиса ушла к себе, оставила дверь приоткрытой, прислушалась. Отец у себя в комнате включил телевизор, это хорошо. Можно говорить обычным голосом, не шептаться. Но и не кричать. Нормально разговаривать. Лиаса была уже готова, устроилась на кровати, поджала под себя ноги, глядит вопросительно и немного испуганно. Что-то чувствует. И правильно чувствует.

— Ты доигралась, — сказала Алиса. — Я тебя сейчас убью.

— Да ладно, — не поверила Лиаса.

— Не ладно, а да.

— Дети не убивают.

— Я не ребенок. Из-за тебя мама чуть не умерла, дура.

— Сама дура.

— И это все? Больше ничего не можешь сказать?

— Отстань, — огрызнулась Лиаса.

— Я тебя убью, сказала, — настаивала Алиса.

— Валяй.

— Не веришь?

— Верю, не верю, тебе-то что? Ты сама решаешь.

— Да, я решаю. И решила убить.

— Ты пока разговариваешь.

— Это мое дело. Давай, говори, что хочешь сказать перед смертью.

— Ничего я не хочу сказать.

— Последнее слово это называется.

— Да пошла ты.