До этого момента одиночество не тяготило Макса, но то было раньше. Теперь же он не мог и вообразить себя без Робин. «Неужели я обречен жить как бедняга Обри? С неизбывной печатью страдания на лице? – вопрошал он. – Какой урок мне суждено извлечь из этих страданий? И если цель моего нынешнего существования в том, чтобы пройти жизненный путь в одиночку, то как мне вынести эту пытку, которая невыносима?»
Глава двадцать шестая
Глава двадцать шестая
После ужина объявили победителей. Британцы заняли второе место, незначительно уступив команде Нидерландов. Однако Максу, унесшемуся в воображении в Арнем и Остербек, было не до соревнований. Его охватили возбуждение и страх. Он с удивлением обнаружил, что вот-вот достигнет цели, к которой стремился всю жизнь, и завершит возложенную на него миссию. Он догадывался, что посещение Арнема, хранившего память о кровопролитных боях, и могилы Руперта Даша станет поворотной вехой в его судьбе, но не догадывался – почему. Возможно, предполагал он, кусочки головоломки сойдутся, когда он очутится на месте. Не зря же в последние годы он повстречал множество нужных ему людей в нужное время. И не напрасно интуиция вела его от одного открытия к другому и он постоянно натыкался на важные открытия, будто некая высшая сила, в существование которой он, безусловно, верил, невольно – или вольно? – направляла его на пути. А значит, его поездка в Роттердам, от которого до Арнема рукой подать, тоже неслучайна.
Утром Макс тронулся в путь. Он не включал радио, не слушал плеера. Ехал в молчании, собираясь с мыслями. В Остербек он прибыл ближе к полудню и сразу направился в Музей воздушно-десантных войск «Хартенштейн», в дом, где во время битвы за Арнем квартировала 1-я воздушно-десантная дивизия. Кураторы музея не пожалели сил и развернули потрясающую в своей наглядности экспозицию. И снова, как и в случае с Педреваном, Макс испытал не дежавю, а неподдельное восхищение. Он бродил по залу боевой славы и вглядывался в лица погибших на поле брани безусых мальчишек. Английские и польские солдаты, смотревшие на него с черно-белых снимков, провожали его задумчивыми взглядами. Рядом с фотографиями висели полученные ими медали. И хотя от увиденного мороз шел по коже, Макс не спешил покидать помещение. Он хотел почтить память героев, осмотреть экспозицию в мельчайших подробностях, стремился проникнуть в прошлое, вспомнить себя среди павших бойцов, но тщетно: он оставался обычным бесстрастным наблюдателем, и только.
Наконец Макс дошел до стены с фотографиями солдат и офицеров Десятого батальона, отдавших жизни в бойне за Арнем, и подумал, знал ли Руперт кого-нибудь из них. «Надо же, до какой белизны стирается память, когда душа переселяется в новое тело», – вновь поразился он. Люди, которых он знал, пребывая в теле Руперта Даша, теперь ничего для него не значили. В теле Макса Шелбурна он лишился воспоминаний обо всех, кого любил прежде. Например, о той же Флоренс. Лишился, разумеется, не навечно. Он понимал, что как только