Некие истоки аргументов против Маркиона мы можем встретить у Иустина Мученика в его «Разговоре с Трифоном иудеем». Иустин явно пытается следовать апостолу Павлу и показать иудею, что Иисус исполняет ветхозаветные пророчества. Но, по всей видимости, подтекст стремится к иному: на основе того, что Иисус исполняет пророчества, доказать христианам, что Священное Писание подлинно и непреложно. «Цель не столько в том, чтобы продемонстрировать истинность веры в Христа на основе Священного Писания, сколько, напротив, в том, чтобы снова упрочить пошатнувшийся авторитет Священного Писания в свете Христа» [25]. В произведении под названием «Воспоминания», написанном во II веке под псевдонимом и некогда приписываемом Клименту Римскому, об этом говорится откровенно: «В Иисуса следует верить не потому, что о нем предсказали пророки – скорее, пророков стоит счесть истинными, поскольку о них свидетельствовал Христос» [26].

Для тех, кто так думал, авторитет Нового Завета – или по крайней мере главного содержания Нового Завета – уже был ясно признан и установлен. Нет, они не принижали Ветхий Завет, но он уже не был их первоисточником; как язычники, они никогда и не «владели» Ветхим Заветом. Новозаветные писания, в новой форме кодексов, были для них намного важнее иудейских свитков – да и свитки у них если и были, то лишь частично. Язычники, обращенные в христианство, ссылались на эти свитки с великим почтением, предваряя ссылки формулировкой «как написано» – и все же именно новозаветные произведения реально одухотворяли их жизнь и веру. Почти несомненно то, что существовали удобные сборники важных пассажей из Ветхого Завета: из них составлялись так называемые по-латыни testimonia – свидетельства о Христе. Как мы видели, по традиции о развитии канона Священного Писания рассказывают так: ранние христиане сперва приняли Ветхий Завет, и все же новозаветные произведения постепенно набирали силу, и так длилось до тех пор, пока оба Завета не обрели одинаковый статус. Да, в некоем теоретическом смысле это правда: если бы вы в начале II века спросили христианина, относятся ли Книга пророка Исаии и Евангелие от Матфея к Священному Писанию, он бы ответил: Исаия – да, а Матфей – нет. Однако тот процесс, о котором мы только что говорили выше, подразумевает, что с чисто утилитарной точки зрения именно новозаветные книги играли первую скрипку. Полная инверсия аргумента от пророчеств – это самый ясный знак того, что христиане начали делать больший акцент не на Ветхом Завете, а на Евангелиях и посланиях Павла. Конечно, до появления официальных перечней книг Нового Завета оставались еще столетия. Но книги являются Священным Писанием, когда выполняют назначение Священного Писания, а новозаветные книги его совершенно явно выполняли – с тех самых пор, как аргумент от пророчеств обернулся в иную сторону и стал аргументом от Христа.