Раввинистические тексты скрывают подробности замысла, уготованного роду человеческому, и их можно выразить так. Повседневная жизнь – нескончаемый ряд возможностей явить свою покорность Богу, чья воля ясно изложена и заключена в Священном Писании, книге, до краев наполненной наставлениями и сведениями [5].

Раввинистические тексты скрывают подробности замысла, уготованного роду человеческому, и их можно выразить так. Повседневная жизнь – нескончаемый ряд возможностей явить свою покорность Богу, чья воля ясно изложена и заключена в Священном Писании, книге, до краев наполненной наставлениями и сведениями [5].

Иногда говорят, что у иудеев и христиан общий Ветхий Завет, а различаются они только в том, считают ли они Новый Завет частью Библии. Строго говоря, это правда – но здесь упускается из виду очень и очень многое. Да, Ветхий Завет един и у иудеев, и у христиан, но и те, и другие, следуя традиции, толкуют его столь разными способами, что почти создается впечатление, будто это разные книги, – и разница о взаимном расположении книг становится знаком этого различия. Для евреев невероятно важна Тора, или Пятикнижие; наряду с ним идут Пророки и Писания, но их значимость гораздо меньше. В наши дни странной бы показалась любая форма иудаизма, которая выдвинула бы пророческие книги на первый план – как сделали это христиане, – и восприняла бы их как ключ к истолкованию Библии. Еврейская Библия – это явно не один свод, это три свода, и один из них намного важнее, нежели два других. И, несомненно, так было и в начале III столетия нашей эры, поскольку именно такой порядок книг предполагает Мишна. Для христиан Новый Завет – единое произведение. А Пятикнижие, как мы прочли в главе 10, у христиан входит в разряд других исторических книг – и наряду с ними создает, как говорили некоторые отцы Церкви, «Девятикнижие», или «Эннеатевх» (см. главу 9). Потом, после своего рода интерлюдии, представленной «учительными» книгами – Псалтирью и Книгой притчей Соломоновых – повествование достигает апогея в словах пророков, предвозвещающих приход Мессии. И если мы вообще должны говорить о «смысле» столь пространного и разнообразного корпуса текстов, как Ветхий Завет, то нам просто приходится обратиться к некой всеобъемлющей схеме истолкования, а если учесть разницу между христианской схемой падения и предвозвещенного искупления с одной стороны и иудейской темой провиденциального наставления и руководства с другой, несомненно, все предстанет почти так, будто перед нами два разных книжных свода.