Присланный на Русь в 1039 году греческий митрополит Феопемпт заново освятил выстроенную Владимиром Десятинную церковь, в которой до него служило русское духовенство из Корсуни. Киевляне негодовали. Действия греков походили на подозрения в невежестве или еретичестве. Ярослав изгнал Феопемпта, понимая, что такой поступок вызовет ярость Константинополя. С воцарением Константина IX Мономаха, неприязнь византийцев к выходцам из Руси ещё более возросла. Летом 1042 года на константинопольском рынке во время ссоры русских и греческих купцов, был убит знатный русич, учинён погром русской колонии, а на Афоне разгромлены склады и пристань недавно возникшего русского монастыря. Посольство, отправленное в Константинополь для переговоров с новым императором, вернулось ни с чем.

Непокорную Русь пытались унизить и запугать. В ответ Ярослав послал на Царьград старшего сына Владимира с войском на четырёхстах ладьях. Их встретили быстроходными триерами и «греческим огнём». Внезапная буря разметала корабли русов, спасшихся прикончили на берегу войска императора. Знаменитый историк и монах-царедворец Михаил Пселл с упоением описал эту победу: греки «устроили тогда варварам истинное кровопускание, казалось, будто излившийся из рек поток крови окрасил море».[538] Попавшие в плен воины были ослеплены, вернулся домой лишь княжич Владимир с остатками дружины.

Независимость от империи, на которой неизменно настаивал Новгород, была настолько важна, что в 1044 году новгородцы и варяги во главе с Владимиром Ярославичем в отместку захватили Корсунь и вывезли богатые трофеи. Вскоре был заложен новгородский Софийский собор, как полагают, для размещения захваченных церковных ценностей – «корсунских древностей». Поход русов на Корсунь был достаточно красноречив. В 1046 году с Византией был заключён мир и скреплён браком Всеволода Ярославича с дочерью императора Константина. Но после того, как в 1051 году Ярослав Мудрый, не спрашивая позволения Патриарха, возвел на митрополичий престол епископа Илариона, возникли новые распри. Около 1055 года присланный из Константинополя митрополит Ефрем заново освятил киевский Софийский собор, приравняв «самоволие» русов к церковной ереси. В Никоновской летописи сохранилось упоминание о напряжённых отношениях Руси с греками в середине XI века, когда Русская церковь претерпела от них много «вражды и лукавства».

После кончины Ярослава Русь пошла на некоторые уступки и отказалась от союза с ненавистными для Византии норманнами. К тому времени они завоевали уже несколько стран Западной Европы, и враждебность к ним греков была понятна. Константинополь с подозрением смотрел и на Киев, а жителей Новгорода считал «варягами». Греков куда более привлекали теплые земли Галицкой Руси и Тмутархани, которую Византия хитростью присвоила в 1094 году. Видимо, в ответ на это в 1116 году войска Владимира Мономаха, сына Ярослава, выступили против Константинополя и захватили на Дунае несколько византийских городов.[539] В то время ещё живы были воспоминания о «дунайской прародине» славян и желании Святослава перенести столицу Руси в Переяславль (болгарский Преслав), «яко то есть среда земли моей, яко ту вся благая сходяться». Православных болгар, которых Византия лишила независимости в 858 году, продолжали считать единоверными, близкими родичами.