По крайней мере, это взволновало традиционалистов. Но многих ли интересовало их мнение? Ведь они остались не у дел. В сущности, на ближайшие полвека Ататюрк сделался образцом исламского лидера. Своя «версия» Ататюрка появилась и в Иране. После войны последний шах из Каджарской династии столкнулся с «революцией черни», партизанской войной, которую повели против него последователи Джамалуддина аль-Афгани. Силы шаха состояли из двух армий: одной командовали офицеры из Швеции, другой наемники из России[81]. Слишком поздно шах понял, что реальную угрозу его власти представляют не бродяги-партизаны, а иностранцы, которые его поддерживают! Когда к «революции черни» начали присоединяться большевики, Великобритания занервничала. В России только что захватил власть Ленин, и им вовсе не хотелось, чтобы такое повторилось и в соседних странах. Британцы решили, что шах слаб и не способен подавить большевиков, так что помогли одному иранскому полковнику свергнуть его и сесть на престол самому.

Этот полковник, Реза Пехлеви, был светским модернистом на манер Ататюрка, только без любви к демократии (надо сказать, далеко не все светские модернисты были демократами). В 1925 году полковник объявил себя шахом и основал новую иранскую династию. Он провел в стране примерно те же реформы, что и Ататюрк, особенно в области дресс-кода. Чадры, покрывала, тюрбаны, бороды – всё это обычным гражданам было теперь запрещено. В новом Иране носить тюрбаны могли лишь зарегистрированные священнослужители, но для этого им требовалось предъявлять лицензию и сертификат – а где их взять, учитывая, что никакого института формальной «сертификации» священнослужителей в исламе отродясь не было? А всякий, кого ловили на улице в тюрбане и без лицензии, мог заработать тумаков и отправиться в тюрьму.

Примерно то же происходило в Афганистане, где в 1919 году унаследовал престол решительный и отважный молодой человек по имени Аманулла. Этот луноликий юноша с усами в стиле Эркюля Пуаро, пламенный поклонник младотурок, дал Афганистану либеральную конституцию, провозгласил освобождение женщин, щедро финансировал новорожденную систему светских школ – и, разумеется, принял новый дресс-код: никаких покрывал, бород, тюрбанов и прочего.

В этой политике дресс-кода особенно любопытно, что пятьдесят лет спустя, придя к власти в Иране и Афганистане, радикальные исламисты принялись делать то же самое, только наоборот: женщин вдруг начали заставлять носить чадру, а мужчин – избивать за появление в публичном месте без бороды. Но сам принцип, предлагающий бить людей и бросать их за решетку за форму одежды и прически – этот принцип принимали обе стороны.