«Благодаря личным отношениям со Христом отец Александр совершенно особым образом смотрел на людей, и его видение поднимало в человеке те горизонты, о которых сам человек часто и не подозревал, — продолжает рассказ об отце Александре протоиерей Владимир Архипов. — Это особенность его пастырства — поднять из глубин человека жемчуг, чудо, тайну Божественного присутствия и помочь ему развить то драгоценное, что в нем есть, отказавшись от скепсиса, недооценки и переоценки».

Внутренняя свобода, которую отмечали все прихожане отца Александра и которая также отчетливо видна при прочтении его книг и выступлений, помогала ему проявить любовь своих прихожан и слушателей к свободе как необходимому свойству отношений человека с Богом, открыть в каждом из них потенциал настоящей любви.

«Свобода — нелегкий дар, — писал отец Александр, — ее называли даже даром страшным, но без нее невозможно осуществление подлинного человека»[237].

«Эта свобода, в частности, дает человеку возможность воспринимать слова Писания не дерзко, а дерзновенно смело — как бы имея благословение от Того, с кем он только недавно беседовал в молитве. Эта смелость не похожа на самонадеянность и самоуверенность, поскольку окрашена в тональность благоговения и доверительности», — рассказывает отец Владимир Архипов.

«…Батюшка считал, что для обретения истинного чувства свободы совершенно бессмысленно эмигрировать, — вспоминает Андрей Еремин. — Он говорил: „Христианин должен бурить землю на месте, на котором поставлен Богом“. Внутреннюю свободу мы можем обрести уже здесь, сегодня, для этого нужна только настоящая „метанойя“ (обращение). А эмиграция создает лишь новые проблемы — материальные, языковые и прочие. Батюшка хотел видеть нас свободными не от обязанностей, а от сознания советской „коллективной среды“, чтобы нас не тянуло в сказочные заграницы и мы ощущали себя счастливыми на своей Родине. Он знал, что это счастье возможно только рядом с Иисусом. И ставил себе задачу — создать своим прихожанам условия для встречи с Христом, помочь каждому реализовать себя во всей полноте, не теряя драгоценного времени на адаптацию к непривычным условиям жизни»[238].

Широта в восприятии опыта мировой духовности помогала отцу Александру услышать голос Христа в любом человеке, ищущем истину, открыть человеку высший смысл его жизни, помочь ему стать учеником Христовым. Если Бердяев считал, что «правда духовной жизни невместима в жизнь природную», что «христианского государства, христианского хозяйства, христианской семьи, христианской науки, христианского быта никогда не было и быть не может», то «у отца Александра был другой опыт, и он учил как раз обратному — тому, что все сферы жизни должны стать христианскими, — рассказывает Андрей Еремин. — Ибо для того и приблизилось к нам Царство Божие, для того исполнились Обетования. С момента Воскресения Христос продолжает жить и действовать как в истории, так и в каждой человеческой судьбе».