«Всякий кинофильм, ставящий вечные вопросы, может быть отнесен к категории религиозного кинематографа»[224], — говорил отец Александр, подчеркивая огромную важность «нравственного заряда», который призвано нести искусство. «Даже если на картине есть надпись „Дева Мария“, но картина написана неодухотворенно, если в ней есть что-то пошлое и плоское, она совсем не имеет отношения к духовности. И очень важно знать, что нет литературы духовной и светской. А есть литература хорошая и плохая, духовная и бездуховная. Истинно хорошая литература всегда может быть соотнесена с вечными проблемами»[225], — сказал отец Александр на одной из лекций.
Встречаясь с проявлениями неприятия «мирского» искусства якобы ради изучения духовной литературы, отец Александр был всегда готов поднять свой голос в защиту культуры: «Когда мне какой-нибудь псевдоправославный „ортодокс“ говорит: „Ну что вы читаете светскую литературу! Надо читать Святых Отцов!“ — обычно эти персонажи Святых Отцов не читают. Если бы они читали, тогда бы они знали, скажем, хотя бы книгу святого Василия Великого, одного из величайших наших Отцов, имя которого носит литургия! Специальная книга написана им о пользе для юношества чтения языческих сочинений, языческих авторов. Значит, Василий Великий думает так, а они, ссылаясь на Святых Отцов, думают совершенно иначе. И этим прикрывается не только косность мысли, этим прикрывается язычество, глубоко живущее внутри каждого из нас. Язычество в нас живет»[226].
В своих выступлениях и беседах отец Александр часто говорил о колоссальном влиянии христианства на развитие мировой культуры.
Так, рассказывая о Библии и апокрифах древности и средневековья, отец Александр сказал: «В мировую литературу всегда оказываются вовлечены самые важные, наиболее волнующие людей темы, сюжеты и образы. Поэтому неудивительно, что искусство и литература многократно обращались к Священному Писанию»[227].
Рассказывая о храмовой архитектуре, отец Александр показывает преемственность христианских традиций и в западной Европе, и в России: «Храмы с древнейших времен составляли неотъемлемую часть панорамы города. Как невозможно себе представить Афины без Парфенона или древний Рим без Капитолия, так трудно было бы вообразить Париж без Нотр-Дам, Лондон без Вестминстерского аббатства, а Москву без кремлевских соборов. Храм в городе — это пророк, говорящий о вечности, чей зов раздается среди шума современной цивилизации. <…> Облик христианского храма создавался веками, приобретая в каждой стране и в каждую эпоху свой неповторимый характер»[228].