Во второй части Симеон говорит главным образом о благодеяниях «непрестанного общения с нашим внутренним человеком благодаря молитве, которая [приводит нас в общение] с Богом»²³. Это общение с внутренним человеком предполагает, что он старается избавиться от всякой страстной привязанности: до тех пор, пока это не будет осуществлено, «воздух сердечной тверди²⁴ […] еще покрыт облаком страстей, […] и Христос, Солнце Правды, обитающий в сердце, не сияет в нем»²⁵. Но через аскетические подвиги, уединение и (деятельную) непрестанную молитву человек восприемлет «духовное ведение», в котором «очи ума (mad‘ā) отверзаются, благодаря свету веры, для таинственного созерцания тайн Духа, которые совершаются в нас»²⁶.

В уединении, говорит Симеон брату, возлюбившему отшельническую жизнь, «ты начинаешь переменять те естественные навыки, в которых ты возрос, на новое житие: ты меняешь труд на Труд, ведение на Ведение, надежду на Надежду, здешнюю любовь на Любовь нового века, радость по поводу видимых вещей на духовную Радость, утешение на Утешение, сострадание на Сострадание, соответствующее новым и духовным заповедям»²⁷. Тогда «душевное сердце становится сердцем духовным благодаря божественным таинствам, которые сокровенным образом проявляются в сердце»²⁸. Однако Бог осуществляет это постепенно, обрезая лозу отшельника – то есть его сердце – с помощью скорбей, искушений, даже падений, «чтобы ветви сердца не поднимались [слишком высоко] и чтобы на них не вырастали многочисленные плоды, которые [оказались бы] выше [его] степени и за малое время вынудили бы корень иссохнуть»²⁹.

В этом сочинении, помимо влияния в области аскетики аввы Исаии, можно различить влияние псевдо-Макария и, возможно, Иоанна Отшельника³⁰, но довольно-таки затруднительно обнаружить здесь влияние Евагрия.

В заключение отметим, что А. Мингана обнаружил почти дословную цитату одного отрывка из Симеона³¹ у Авраама бар Дашандада, автора, о котором нам еще представится случай поговорить особо наряду с другими восточносирийскими мистиками VIII века. Напомним также, что у Симеона д-Тайбуте намечается синтез между тремя жительствами Иоанна Отшельника и созерцаниями Евагрия³².

7.1.4. Исаак Ниневийский

7.1.4. Исаак Ниневийский

В сочинениях Исаака Ниневийского также ясно проявляется технический характер изложения опыта мистической жизни³³. С этой точки зрения, несмотря на влияния, связанные с Макарием, Иоанном Отшельником и Дионисием, его учителем по преимуществу является Евагрий³⁴. Надо признать, впрочем, что систематизация, которую он пытается развить, весьма сбивчива, особенно по сравнению с системой, представленной столетие спустя у Иосифа Хаззайи. Но этот недостаток ясности, возможно, является платой за бóльшую точность Исаака при выражении сложности конкретной реальности.