Однако, он играет важную роль в «Источнике мудрости». Каббалисты всегда считали эту небольшую книгу одной из самых загадочных работ среди своей литературы. Бер из Межерича ещё хвастал своему ученику Соломону из Луцка, что изучил эту книгу с основателем хасидизма Израэлем Баал-шемом, который, как сказал Бер, объяснил ему книгу слово за словом. Она состоит из двух частей. Первая, по большей части, посвящена божественному имени YHWH, тому, как оно зародилось в процессах языкового мистицизма, его чудесной силе и роли изначального эфира в появлении всякого движения языка. Здесь похоже, что идея произнесённого слова, которое становится «написанным» в воздухе, сойдя с уст человека, применялась к изначальным процессам творческой божественной речи. Во второй части прикладываются последовательные усилия по развитию космогонии.

Имя Бога (так начинается книга) — это единство движения языка, ответвляющегося от изначального корня. Это движение вырастает из изначального эфира в форме тринадцати пар противоположностей, которые, в то же время, являются тринадцатью миддот божественного правления. Автор старается показать, как имя Бога исходит из движения алеф, чистого дыхания. Детали этого объяснения очень туманны. Во всех именах и, следовательно, во всех элементах языка алеф остаётся сущностным принципом, который, как «стрелка равновесия на весах» (согласно Йецира 2:1), находится в основе точки беспристрастия.

От «изначального принципа», который, непорождённый, сохраняется во всяком движении, происходят света пламени, которые затем отделяются от своего истока и, в своей дифференциации, всё больше от него отдаляются. В сущности, это тринадцать миддот, действующие посредством противопоставлений. В оригинальном символе, выведенном из формы еврейской буквы йод, , мир языка рождается из крыльев йод, которые развёртываются от своего истока, то есть от движения изначальной йод. (Нельзя не задаться вопросом, должна ли алеф содержать в себе йод как крылья?) Эта йод представлена как «бурлящий источник» движения языка, который после дифференциации и ответвления в Бесконечном снова возвращается в свой центр и исток. Принцип циклического движения всех космогонических процессов появляется в нашем тексте снова и снова в самых разных формах и, похоже, особенно захватывает автора. Всякий раз, когда эти процессы полностью разворачиваются, они делают полный разворот и циклически возвращаются к своему источнику. Тот, кто может оказаться у корня этого движения языка, на самом деле, объемлет весь язык и все выражения глубочайшей сущности, тем самым став мастером всех чудесных воздействий, описанных здесь в ярких магических образах. Но, в то же время, в конце своей дороги человек стоит «в совершенной ясности, с успокоившимся умом [йиилуб ха-даат]» и «обитает в высшей мысли, которая [в свою очередь] находится в изначальном эфире, выше которого больше нет никакой степени». Таким образом, здесь мы сталкиваемся с идеей, что растворение мистической мысли в махшаба Бога, где обретается божественное знание, становится, благодаря обратному движению, непоколебимостью мастера имён, который «с успокоившимся умом» и не теряя себя, ведёт мышление к его корню и там насаждает его.