Во всех этих символах изначальный эфир описывается как «беспристрастное тождество», в котором все вещи преобразуются и становятся противоположностями. Очевидно, оно считалось основой мира, где все силы «закругляются»[587]. Как и среди древних натурфилософов, этот изначальный эфир считается духовным огнём, в котором всё смешивается — автор использует образ плавки металла для иллюстрации объединяющей функции изначального эфира. Силы эфира согреваются, и в этих разогретых кругах смешиваются в цельное единство. От изначального эфира, как пламя от углей, протягивается цепь путей, о которых говорит книга Йецира. Она порождает очертания, которые циклически возвращаются к их изначальному основанию и описываются в символах, похоже, связанных с началом комментария Исаака Слепого к Йецира [588]. Но, прежде всего, два источника устремляются вперёд один за другим или, как в других сочинениях этого круга, бок о бок. Сначала есть источник бесконечного света, который рассеивается очень быстро, как искры кузницы; затем следует другой, источник тьмы, которая, тем не менее, содержит три рода света и «утренние сумерки». Сам эфир — это то, что нельзя постигнуть через вопрошание, и в этом определении он тождественен изначальной тьме книги Ийюн. В другом месте, в несколько иных выражениях, предполагается, что два источника света и тьмы оба проистекают из изначальной тьмы. Поскольку созерцательное проникновение в тайны этого изначального эфира было запрещено Моисею, он удовлетворяется созерцанием этих двух источников, из которых проистекает и появляется всё, что ниже.

Эта космогония второй части, в которой языковой мистицизм появляется лишь случайно и всё основано на мистическом свете, считает изначальную тьму эфира, из которой появилось всё, недоступным для изучения «Прежде» божества, как бы аспектом «до» Творения. С этих пор, то есть после этого «позади», также содержащего славу и полноту сил Бога, постижимо уже всё. Моисей обнаружил, что из процесса двух источников (которые не отождествляются прямо с могуществами Меркабы, хотя такое отождествление вполне может предполагаться) проистекает сила, которая здесь и в других сочинениях называется л илу а, изначальная влажность. Сначала поток воды, исходящей из источников, становится, на самом деле, всё тоньше и тоньше, толщиной с волос, пока не остаются только капельки; но они распространяются с огромной силой, и из их сочетания возникает сырость, становящаяся всё более чистой. Как пена на воде, из неё (по Быт. 1:2) появляется Святой Дух, в свою очередь, дифференцирующийся на множество могуществ. Эта изначальная пена сверкает игрой цветов, перемежаясь красным и белым, тем не менее, тесно связанными друг с другом. Святой Дух затем изображается так же, как природа хокма описана у Исаака Слепого, хотя без всякого упоминания этой концепции.