Совсем иначе с нашей нынешней шемитта, эоном Строгого Суда. Здесь сконцентрированы все силы суда, и как всякий органический процесс оставляет следы, отходы и осадки — которые каббалисты после книги Темуна обычно называли остатками — так и нынешняя шемитта собирает все эти следы[875]. Тогда неудивительно, что в этом эоне золото — самый драгоценный металл, ведь своим красным цветом оно символизирует силу суда, в отличие от белизны серебра, представляющего милость. Из-за режима этой сефиры происходят изгнания и переселения души. Это также объясняет особый характер Торы, которая задумана так, чтобы показывать путь почитания Бога в особых условиях этого эона. Нынешний эон управляется злыми наклонностями, происходящими из силы Строгого Суда и склоняющими человека к идолопоклонству, чего не происходило в предыдущий период. В настоящее время Тора нацелена на то, чтобы покорить силу зла, и потому содержит предписания и запреты, вещи разрешённые и запрещённые, чистые и нечистые. Лишь несколько душ, зародившихся в предыдущем эоне, возвращаются, чтобы сохранить мир посредством силы милости и умерить разрушительную строгость суда. Среди них Енох, Авраам и Моисей. В настоящее время даже совершенный праведник должен войти в тела животных; в этом тайная причина особых предписаний о ритуальном жертвоприношении.

Учение о переходе душ в тела животных появляется здесь впервые в каббалистической литературе; оно может отражать прямой контакт с идеями катаров и подкреплять аргумент о прованском происхождении Темуна. Но среди катаров, как и в Индии, это учение привело к вегетарианству, тогда как здесь, напротив, вело к более дотошному соблюдению предписаний о поедании мяса; убийство животного и поедание его плоти связаны с вознесением души от животного до человеческого существования. Иная концепция ада, которая бы соперничала с идеей переселения душ, похоже, находится вне кругозора нашего автора. В остальном книга обращается к этому учению с большой неохотой, несмотря на его почти безграничную законность; старый комментарий, напечатанный вместе с изданиями текста, был гораздо менее сдержанным[876].

Автор даже знал, что в нынешнем эоне буквы Торы отказались собраться в конкретные сочетания, составлявшие форму, в которой они должны были быть переданы Израилю на Синае. Они видели закон Строгого Суда и то, как эта шемитта запуталась и покорилась злу, и не желали спускаться в грязь, на которой возведён дворец этого эона. Но «Бог условился с ними, что великое и славное имя будет составлено с ними и помещено в Тору» [877]. Очевидно, это означает больше, чем прямое упоминание имени Бога в Торе. Скорее, имя Бога содержится в Торе повсюду мистическим образом; как выразился ибн Габироль: «Оно вплетено в» Тору. Все законы и тайны этого эона написаны тайным языком в этой Торе, которая объемлет все десять сефирот, и на всё это указывает конкретная форма букв. «Ни один ангел не может понять их, только Сам Бог, который объяснил их Моисею и сообщил ему всю тайну» (fol. 30а). На основе этих наставлений Моисей написал Тору своим языком, однако, организовав её в мистическом духе, который согласовывался с этими тайными причинами. Нынешний эон должен подчиняться закону Строгого Суда и соответствующей Торе, и только в конце все вещи вернутся к своему первоначальному состоянию. Автор исходит из предположения, что в шемитта существует также внутренняя циклическая система. Человеческий род, рождённый от одного Адама, развился в миллионы индивидуумов. После избавления, которое произойдёт в шестом тысячелетии, человечество погибнет в том же ритме, в каком появилось. «Всё уходит так же, как приходит». «И запираться будут двери на улицу» (Еккл. 12:4), и всё возвращается домой, к своему истоку, даже ангелы Меркабы, соответствующие этому эону, небесные сферы и звёзды. Всё возвращается к своему «вместилищу», и мир лежит невозделанным, пока Бог не породит новую шемитта силой следующей сефиры[878].