Оставшись один, Павел Федорович сразу принялся готовиться ко сну. Он убрался на столе, подмел пол (даже не пытаясь собирать мусор, который во время подметания и без того весь сваливался через щели между досками в неведомую бездну) и помыл посуду, совершив для этого два захода на общую для всего этажа кухню. Вернувшись в комнату, он проверил свою одежду и, убедившись, что она была во вполне еще сносном состоянии, достаточно чистая и почти не мятая, решил сегодня ничего уже с ней не делать, а только достал из висящих не вешалке брюк деньги и тщательно неспешно пересчитал их — там по-прежнему было ровно двадцать четыре тысячи. После этого он убрал деньги назад в карман брюк, сходил помылся в уборной, насколько это можно было сделать в раковине, потому что душевая оказалась занята, и, вернувшись в комнату, сразу лег в кровать.

Еще не было и десяти часов вечера, но Павел Федорович уже не стал ни читать, ни смотреть телевизор. Он работал в магазине по одиннадцать часов в будни и по тринадцать в выходные, торгуя ежедневно и имея в месяц свободными лишь два-три дня, когда его подменял Майский. Такой режим сильно изматывал Павла Федоровича, и он давно уже подметил, что если не засыпал до десяти, то на следующий день чувствовал себя разбитым и совершенно неработоспособным. Проблем же с самим сном у него не было никаких. Сняв с себя всю верхнюю одежду и оказавшись в кровати, Павел Федорович испытал глубокое облегчение и расслабление каждой мышцы своего тела; чувство это было столь ярким и всеобъемлющим, какое бывает только у человека, в течение целого дня всего себя отдавшего делу и до самого последнего момента не имевшего ни единой возможности прилечь и расслабиться. В сладком наслаждении с улыбкой на лице Павел Федорович закрыл глаза и уже через минуту крепко спал.

VI

VI

Будильник заиграл в полвосьмого утра. Его мелодия буквально ворвалась в крепкий сон Павла Федоровича, прервав его так же резко, как тот и начался. Он открыл глаза, отключил будильник, незамедлительно поднялся и уселся на краю кровати.

Проснувшись, Павел Федорович никогда не лежал в постели подолгу. Его утреннее время было полностью расписано, но с таким расчетом, чтобы все можно было делать без какой-либо спешки и очень тщательно. Неторопливые, скрупулезные сборы по утрам придавали Павлу Федоровичу дополнительную уверенность в своем внешне виде, да кроме того, такой темп был удобен, если вдруг возникали какие-нибудь задержки или появлялись непредвиденные дела — достаточно было лишь чуть-чуть ускориться, чтобы и для них нашлось время. Сегодня же все шло по плану, и он собирался в своей привычной, неспешной манере.