Нараяну Айера назначили суб-регистратором в другом городе. Это означало, что он не мог посещать Бхагавана, когда захочет; он как грудной ребёнок, жаждал вернуться назад к матери. Так как в те дни почти не было автобусов или такси, иногда Нараяна Айер добирался до Бхагавана и обратно на попутках. Однажды он пришёл в ашрам в восемь тридцать вечера. У него был дом напротив ашрама, но он поспешил в ашрам, даже не приняв ванны или пищи. Остановившись у офиса ашрама, чтобы засвидетельствовать почтение Ниранджанананде Свами, сарвадикари, который что-то с кем-то обсуждал, Нараяна Айер был удивлён, потому что обычно люди в ашраме ложились спать в восемь. Сарвадикари подозвал его и сказал: "Нараяна Айер, подойдите! У нас несчастный случай: Бхагаван сломал ключицу. Поэтому мы вынесли его кушетку из Старого Холла и поместили её между Холлом и малым колодцем. Поклонитесь ему с расстояния и затем уходите. Не беспокойте его." Нараяна Айер вспоминал: "Если бы они не упомянули, что у Бхагавана перелом, я бы даже туда не пошёл. Но зная об этом, мог ли я туда не пойти?" Повинуясь инструкциям Ниранджанананды Свами, он подкрался по-кошачьи и простёрся Бхагавану в отдалении. Но Бхагаван позвал его: "Нараяна Айер, идите сюда!" Он удивился, поскольку думал, что остался не замеченным. Затем Бхагаван продолжил: "Нараяна Айер, я гляжу, вы пытаетесь не шуметь!" Потом, лёжа на кушетке, он сказал страннейшую вещь: "Нараяна Айер, подойдите, сядьте рядом со мной." Наверное, он был вторым человеком, который сидел рядом с Бхагаваном на его кушетке. (Первым был я, но я был всего лишь ребёнком — мне тогда было, возможно, полтора года.) Бхагаван сказал: "Местный доктор сказал, что повязку нельзя смещать. Я хочу поговорить с вами, сядьте рядом." Нараяна Айер испугался, что сарвадикари разразится гневом, если увидит его сидящим на кушетке Бхагавана, но за долю секунды он преодолел этот страх и подошёл к Бхагавану. Когда он сел, Бхагаван продолжил: "Этим утром я шёл на гору. Собака погналась за белкой, я преградил ей дорогу своим посохом, поскользнулся и сломал ключицу. Преданный, который был также местным костоправом, сделал мазь из листьев и чёрного нута и намазал больное место, умоляя, чтобы я не двигал рукой." Нараяна Айер был очень тронут тем, что Бхагаван уделил столько же внимания трудному положению белки, сколько просьбе своего преданного костоправа.

Нараяна Айер редко пропускал день рождения Бхагавана. Однажды он оказался в шестидесяти милях от ашрама. Останавливая один грузовик за другим, он, наконец, прибыл в ашрам в час ночи. В пять того же утра ему пришлось уехать, потому что к девяти ему нужно было на работу. Уходя, он простёрся перед Бхагаваном, который протянул руку и сказал: "Пойдёмте, Нараяна Айер, вы должны чего-нибудь перекусить." Бхагаван повёл его на кухню. Они заглянули во все ёмкости, но ничего не нашли, так как накануне всё было тщательно вымыто, включая полы. Бхагаван зашёл в кухонный чулан и заглянул в каждый горшок и миску. К счастью он нашёл горсть миндаля. Выйдя из чулана, он заметил, что огонь почти погас, поэтому он подкинул дров в очаг и поставил сковороду на плиту. Он налил туда немного гхи, затем насыпал миндаль и поджарил его. Потом добавил также немного соли и перца чили, выложил миндаль на банановый лист и подал Нараяне Айеру со словами: "Как вы можете уйти, не поев?" Нараяна Айер был на седьмом небе и не мог поверить в происходящее, автоматически подчиняясь Бхагавану. Затем Бхагаван поднялся, нашёл газету и ещё один лист и завернул в них оставшийся миндаль. Он красиво всё упаковал, прямо как в ресторане, вручил Нараяне Айеру и сказал: "Когда придёте домой, Лалита (жена Нараяны Айера) и ваши дети спросят: 'Что ты принёс нам от Бхагавана?' Возьмите это и отдайте им." Рассказывая это, Нараяна Айер обливался слезами, а потом добавил: "Как я могу забыть эти особые акты любви? Кто мне поверит, если я расскажу?"