Такое сознание Веру еще больше тяготило, так как не его, а себя она обвиняла в их незаконном браке, и тогда слезы ее были уже открытыми. Заканчивалось все общим раскаянием. Вместе не устояли — вместе, не ссорясь, должны теперь и нести это бремя. Плакали, молились вместе, сознавая вину свою пред Богом, но выхода из этого не видели никакого.

После таких объяснений, на некоторое время отношения их прояснялись, восстанавливалась и любовь, и взаимная ласка, но вскоре Вера опять ощущала, что их супружеские отношения, ей в тягость.

От Зои, с подписью других братьев, они получили письмо, в котором: Вера Ивановна с Юрием Фроловичем в церкви объявлены, как прелюбодеи, брак их незаконный, так как был вопреки Слову Божьему, и они от Церкви отлучены.

Это известие окончательно повергло их в уныние, так как они и сами осуждали себя; но ни выхода из этого положения, ни силы для оживления — в себе не находили. Бывали случаи, когда они обоюдно договаривались, оставить между собой взаимоотношения только, чисто христианскими, братскими. Но, по истечении двух-трех месяцев, влечение друг ко другу возрастало настолько, что все сговоры нарушались, и супружество восстанавливалось вновь.

Так прошло пять лет.

Юрий Фролович за это время почти не изменился, даже легочная болезнь совсем перестала удручать его. Но Вера, изучая себя в зеркале, заметила, какой неизгладимый след оставили на ее лице и всей внешности, перенесенные переживания. Ей вспомнились слова ап. Иакова: «…засохла трава и цвет ее опал, так увядает богатый в путях своих». «А праведник цветет, как пальма;…свежи… сочны… плодовиты…»

С глубоким сокрушением, поняла она всем существом, что, лишившись праведности Божией, она лишилась свежести: и духовной, и телесной.

* * *

Шел 1953 год. В один из летних вечеров совершенно неожиданно принесли им письмо, только что прибывшее с транспортом.

Юрий Фролович, взяв его в руки, от волнения изменился в лице: на конверте был почерк его жены Анны. Распечатав, он прочитал следующее:

«Юрий! Я недостойна внимания твоего, даже для прочтения этого письма, но мое неспокойное сердце принудило меня написать его тебе. Неделю назад я посетила собрание, где Дух Божий глубоко коснулся моего сердца и я, не дождавшись конца проповеди, упала на пол, задыхаясь от рыдания в покаянии. Я осознала всю мою вину пред Господом, всю подлость и низость моей вины пред тобою и пред церковью. И милостивый Бог услышал меня, Он простил мне и возвратил мне тот драгоценный мир и радость, которые я потеряла много лет назад. Я теперь в мире с Богом и с Его народом, но я не имею покоя ни днем, ни ночью, как вспомню о тебе; а образ твой не отходит от меня ни во сне, ни наяву. Юрий! Ради Христа и Его страданий, прости меня в тех мерзких делах, совершенных мною, о которых мне стыдно вспоминать. Прости, если в тебе сохранились чувствования Христовы к грешнику! У нас некоторые братья, взятые с тобою в одно время, возвратились домой, их освободили с полной реабилитацией. Все ждут и твоего возвращения. Я не имею права ждать тебя, как падшая жена, которая оставила тебя, в самое тяжкое для тебя время. Но я молю Бога, чтобы Он возвратил тебя, и сама желаю возвращения твоего для того, чтобы ты избавился от тех ужасных кошмаров, в которых я тебя когда-то оставила, и в кругу своих любящих друзей, на лоне родной природы, отдохнул духом, душой и телом. Твоя дочь спит теперь с твоим фото. Прости, прости… Анна».