Теперь мы достаточно зрелые, чтобы до конца навести анализ нашего падения, осудить его, раскаяться и остатки дней наших — послужить предостережением для грядущего поколения.

— Да, вы правы, Юрий Фролович, — ответила Вера, садясь на скамью, — но я скажу откровенно, смотря теперь на вас, я вижу вас впервые таким… ну… глубоко мыслящим. Видно, грех научил нас.

— Не грех, а милость Божия, в раскаянии, — поправил он ее. Не напрасно же народная пословица говорит: «За одного битого десять небитых дают». — Раздевайся и оставь все на месте! — сказал ей Юрий Фролович как-то спокойно, но внушительно, как никогда.

— А дальше? — все еще недоверчиво, спросила Вера.

— Дальше? Вот, оба встанем на колени, глубоко исповедуем нашу ошибку пред Господом и будем просить, как нам поступить дальше. Бог научит и укажет. Веришь ли этому?

— Верю! — ответила Вера Ивановна, — но о вас-то решать нечего; и я не успокоюсь до тех пор, пока вы мне не ответите — вот, сейчас, ясно и со всей решимостью, что вы жене Анне все прощаете и, при первой возможности, возвратитесь к ней!

— Иначе я и не поступлю! — ответил он ей.

Один Бог в это время был свидетелем, в каких сердечных молитвах раскаивались Юрий Фролович и Вера Ивановна. После молитвы они приветствовали друг друга искренне, сердечно, свободно.

— Теперь, давай, обсудим спокойно, как нам поступить, если мне вскоре придется уехать, возвратиться к семье. Оставить тебя одну здесь — это не меньший грех для меня, чем прошлый; ведь, я никогда не забуду, что ты пожертвовала для меня всем. Я поеду домой и уговорю жену, чтобы она, прося прощения, простила и нас обоих, и согласилась переехать сюда со мною, чтобы, тем самым, нам разделить с тобой твою скорбную участь.

— О! Юрий Фролович, но это невозможно, поймите меня, не-воз-мож-но! Прежде всего, она совершенно вправе не согласиться, ведь у вас ребенок. Кроме того, мы по-прежнему должны будем так близко видеть друг друга, ведь, это…

За окном послышались шаги и голос: «Вера Ивановна! Вас срочно требуют в комендатуру».

— Боже мой! — воскликнул Юрий Фролович, — опять что ли, пакость какая? Вроде уж давно оставили нас. Все равно, я непременно пойду с тобой — будь, что будет!

— Нет, Юрий Фролович! Теперь я пойду только одна, Бог милостив, заступится; если же не так — умру! Но честь христианскую сохранить — помоги мне Ты, Господь.

После совместной молитвы она, спокойно оставив избу, пошла в комендатуру.

— А-а, Князева Вера Ивановна?! Редко мы стали видеть вас, — с каким-то сияющим выражением лица, проговорил ей комендант. — Поздравляю вас! По протесту генерального прокурора, ваше уголовное дело пересмотрено в высшей судебной инстанции и производством прекращено — вы реабилитированы полностью. Вот, читайте текст документа сами, а здесь, вот, распишитесь. Скажите, куда едете, чтобы вам приготовить все документы. Завтра, к 10-ти часам утра, вас ожидает транспорт.