- Больше Томска?

  - Не знаю, я в Томске не был. А почему ты о Шалаве спрашиваешь?

  - Да, так, интересно. Зечек не пускают в мужскую половину лагеря, как и зеков на женскую. А Шалава ходит, где хочет.

  Наконец Лёнька отстал от Славки и захрапел. А Славке не удалось заснуть до самого подъёма. Он лежал и думал о маме, которую ему напомнила Шалава. И перед его глазами стояла тряпочка прихватка в маминой руке.

  В воскресенье Лёнька повёл Славку к железнодорожному цеху. Он находился в низинке, на ровной площадке, и тоже был огорожен колючей проволокой, но как сказал Лёнька, без напряжения. Мальчишки перебежками добрались до какого-то пустого склада, залезли на его крышу, и Славка ахнул. Оказывается, на территории завода была целая железнодорожная станция, только небольшая. Славка с детства любил, гулять с пацанами в районе Московского вокзала, и знал, что такое путевое развитие. На заводской станции тоже было путевое развитие - дополнительные пути, для работы с поездами. Здесь было всё как положено - семафоры и стрелки на путях, и диспетчеры переговаривались по рации, как на Московском вокзале - скороговоркой. Прямо под мальчишками стояла под разгрузкой открытая железнодорожная платформа. Славка смотрел на зеков, которые вручную скидывали на землю куски металла, похожие на разрезанную трубу. "Кажется, это называется цилиндр" - подумал Славка вслух, а Лёнька сказал, что это чугунные чушки, из которых потом на станках вытачивают корпуса для мин. Они лежали на крыше склада, пока не замерзли, потом аккуратно спустились, и пошли в сторону своего барака. Но тут они услышали окрик: "Стой, кто идёт!", и в Славкину спину упёрся штык винтовки часового.

  Славка знал, что за барак для малолеток отвечает тот самый мордатый сержант, который отчитывал Француза за гибель пацана на колючке под напряжением. И Лёнька говорил его фамилию, только Славка забыл. Сержант появлялся утром на построении, и то не всегда. Иногда построение проводил капитан, который выдал Славке нашивки с номером. Сейчас Славка стоял в дежурке перед мордатым сержантом, и ждал своей участи. Лёньку сразу отпустили, и Славка подумал, что это опять из-за того, что у того срок давно закончился. А сержант что-то писал на маленькой бумажке, потом отдал её часовому, и часовой ушел.