– Вы имеете в виду всю эту шайку-лейку, секретных агентов и так далее?

– Более того, я должен вам сообщить, что даже сейчас все ваши действия отслеживаются, по меньшей мере, одним тайным агентством имперской Франции…

– Это что, из-за Теофиля?

– Похоже, что так.

Она прикончила своё жутковатое пойло.

– Милый Теофиль. Такой хороший и такой глупый. Вечно в этой своей алой жилетке, и безумно талантливый клакёр. Я отдала ему те хитрые карты Мика, и он был ужасно добр ко мне. Выкрутил мне брачное свидетельство и французский гражданский индекс – щёлк, щёлк, и готово. А потом мы должны были встретиться с ним вечером, как раз здесь…

– И?..

– Тео так и не пришёл. – Сибил опустила глаза. – Он всё хвастал, что нашёл игорный «Модус». Обычный для клакёров трёп, но у него это было как-то слишком уж серьёзно. Кто-то мог ему и поверить. Глупо было с его стороны…

– Он когда-нибудь говорил с вами о вычислительной машине «Великий Наполеон»?

– Об этом чудище? Да парижские клакёры, они все только о нём и говорят. Совсем ребята свихнулись!

– Французские власти полагают, что его испортил Теофиль Готье. Перфокартами Рэдли.

– Так, значит, Тео, он мёртв?

– Да, – кивнул после некоторой запинки Олифант. – Скорее всего.

– Звери проклятые. – Лицо Сибил мучительно искривилось. – Это кем же надо быть, чтобы сцапать человека и никому ничего не сказать, чтобы он исчез, как кролик в цилиндре фокусника, а все его близкие думали, беспокоились, страдали – и не могли ничего узнать. Это низко, подло!

Олифант не решался посмотреть ей в глаза.

– В этом Париже такое случается сплошь и рядом, – продолжала она. – Послушать только, о чём шутят клакёры… И Лондон, они говорят, ничем не лучше. И ещё они говорят, что это радикалы угробили Веллингтона. Что сапёры спелись с радикалами и прорыли туннель под этот ресторан, а потом главный сапёр своими собственными руками забивал порох и поджигал запалы… Ну а потом радикалы свалили вину на таких людей, как…

– Ваш отец. Да. Я знаю.

– И зная это, вы просите меня довериться вам. – В её взгляде был вызов и, быть может, давно похороненная гордость.

– Зная, что Чарльз Эгремонт предал вашего отца, Уолтера Джерарда, практически убил, что он предал также и вас, смешал с грязью в глазах общества. Да, я должен просить вас довериться мне. В обмен я предлагаю вам полное, окончательное и практически мгновенное уничтожение политической карьеры предавшего вас человека.