Кит тупо смотрел, как папа заводит граммофон… как опускает иглу на начало пластинки.

— Не стой без толку. Лучше пока помолись за меня и за успех дела, — вдруг попросил папа. — Вон там есть икона Спаса Нерукотворного…

— Как? — тупо спросил Кит.

— Как Бог на душу положит. Своими словами, — сказал папа мрачным басом сквозь сгущавшийся фиолетовый туман времени и медленно, плавно взмахнул рукой. — До скорого!

Полыхнуло… Ослепило…

Ослепший Кит тупо развернулся в ту сторону, куда папа попросил его молиться.

Он даже не успел проморгаться и разглядеть икону… Он даже не успел придумать ни одного слова… Так в первые секунды чувствуешь себя, когда учитель называет твою фамилию и поднимает тебя отвечать урок… на пару мгновений, вообще, забываешь русский язык и стараешься не видеть учителя…

Кит просто очень хотел, чтобы папа вернулся — и всё.

— Оба-на! — услышал Кит у себя за спиной и вздрогнул. — Я уже тут!

Кита словно развернуло мощным вихрем — и он в первый миг даже не узнал папу. Разносторонние папины вихры были аккуратно укатаны назад, прямо как у прапрадеда, а папины щеки покрывала черная ровная щетина. Папа казался страшно не выспавшимся.

А в руках он держал… что? Сами знаете что. И это папа поставил на стол, а потом улыбнулся Киту.

— Вот и всё, — сказал папа.

— Круто! — сказал Кит.

Папа подошел к Киту и крепко прижал его к себе.

— Жутко по вас соскучился… — прошептал он. — Как я давно вас не видел…

И тут страшно вздрогнули оба.

Потому что дверь открылась и заглянула мама.

— Вы тут еще музыку слушать затеяли… — сердито начала она… и обомлела. — Чего это вы?!

Первым делом папа резко взъерошил свои волосы.

— Да так… Мужская грусть объяла нас, — делая веселенький вид, сказал папа и подтолкнул Кита. — Идем-идем.