Друзья выломились на аллейку, посыпанную крупным белым песком. Была она ровная, будто под линеечку прочерчена – идти удобно, но с каждым шагом к дворцу ближе оказываешься. В самом опасном месте расстояние до дома всего футов триста – четыреста, проскочить бы его поскорей.

Бед-Дуар перешёл на бег. Бежали молча, даже Ламавин перестал бубнить под нос, лишь дышал шумно да косился на дворец. Там звенело и трещало всё громче, лопались стёкла, языки пламени вырвались наружу, лизали стену, норовя добраться до кровли. А один раз завизжали так отчаянно, что у Ардиса волосы на затылке зашевелились. И не поймёшь, кто кричит: мужик, баба или ребёнок. Хотя ребёнку откуда во дворце княжградского вельможи взяться?

Аллейка раздвоилась как змеиный язык. Одна круто завернула к дому, вторая тоже завернула, хоть и не так круто, – в противоположную сторону. «Ты только к дому не поворачивай», – Ардис мысленно попросил генерала. Тот мысль словно услышал. Но едва повернулись к дому спиной, как со звоном распахнулось окно на первом этаже. Не в дальнем крыле, где пожар, в ближнем – как раз над аллейкой. Белая фигура выпрыгнула наружу, упала, вскочила. Заметно хромая, кинулась к приятелям.

– Помогите! – долетел женский вопль.

– Всем не поможем… – буркнул Ламавин и поспешил прочь вслед за генералом.

Но Ардис замешкался на секунду, потому увидел: вслед за женщиной из окон выпрыгнули двое, нет, трое! Четверо! И в соседнем рама вылетела, выбитая брошенным стулом. Оттуда тоже полезли.

– Стой, барынька! От судьбы не убегишь, ты теперь безудачница!

Женщина взвыла, метнулась в одну сторону, в другую. Но все дороги были отрезаны. Кроме одной – по ведущей в парк аллейке. К Ардису.

Она не добежала футов тридцать, но здесь, ближе к дому, фонари стояли гуще, и Ардис успел разглядеть её. Босая, в изодранной, висящей лохмотьями шёлковой сорочке, маленькие крепкие грудки жалобно скачут при каждом шаге, светлые кучеряшки на голове сбились в ком, но даже в таком виде она была красива. И очень молода – не женщина, а девушка, девчушка. Чуть ли не ровесница Кветки.

Самый резвый из преследователей, чубатый парень в кафтане явно с чужого плеча, догнал, вытянул ногу, подсёк. Беглянка споткнулась, полетела вперёд, расставив руки, впечаталась в песок аллейки, завопила от боли. Парень деловито ухватил её за ступню, поволок обратно к спешащим приятелям.

– Говорил же, барынька, не беги, не царапайся. Всё одно мы вас, вельмож, под корень вырежем. Только хужее себе сделала, робята осерчали. Дольше теперя мучать тебя будут.

– Дяденьки, не убивайте! Не барыня я!