— Идем, я знаю куда нам нужно.

Они пересекли мост и вышли на плавно загибающуюся Советскую, центральную улицу Огненска. В середине ее, за памятником Ленину, в углублении находился ресторан «Тройка». Петя отвел взгляд от сверкающих окон, за которыми сновали официантки, разносящие заказы.

— Нужно заскочить домой переодеться, — сказал он Мышкину. — Тут недалеко, за пустырем налево, к старой церкви.

Сзади налетел ветер, хлестнул по спинам, подтолкнул, припорошив плечи.

— Я тебя внизу подожду, — сказал Мышкин. — Вдруг у тебя батя дома.

Это вряд ли, подумал Петя. Телефон молчит, что тоже странно. Он на дежурстве и раньше полуночи не явится. Но переубеждать Кирилла не стал.

Он заскочил домой, быстро переоделся в сухую одежду, кинул портфель под стол, потом подумал и перенес его в свою комнату, поставив возле стола. Вынул из ящика тетради, пару учебников, раскрыл их как получилось. Оглядев художественный беспорядок на столе, удовлетворенно кивнул: можно было подумать, что он делал уроки и куда-то на минуту отлучился. Может быть, в туалет.

— Ну что, дома батя? — сразу спросил Мышкин, когда Петя вышел.

— А?.. Да, дома, телек смотрит, там же Поле чудес идет.

— Точно, я и забыл… А чего окна темные? — кивнул Мышкин на два петькиных окна.

— Так свет вырубил. Засыпает после дежурства.

— Ничего не сказал? Ну… что видел кого-то…

— Не, все нормально.

Мышкин облегченно вздохнул.

— Ладно. Идем, пока совсем не замело. Ты же знаешь, куда идти? Ты говорил, что был там.

Петя почувствовал на своей спине испытующий взгляд.

— Да, только к ней не пускают никого. Кроме родичей. Я был под окнами. Чтобы попасть туда, придется постараться.

Мимо прошли трое пьяных мужиков, горланящих что-то про родину, и что она им нравится, хоть и… — дальнейшие слова унес злющий ветер.

— В горбольницу идем, там покажу.

Они гуськом, один за одним свернули на Охотскую, оставив церковь слева и пошли вдоль старых одноэтажных домишек, окна которых были темны, словно люди здесь и не жили, хотя со дворов периодически доносился пугающий рык.