Джош шагнул ближе, и Дженна заметила на его руках кровь.
— Что, что случилось? Ты ранен? Тебя Руди и папа обидели?
Он улыбнулся.
— Нет.
Он поднял бровь. И Дженна поняла, что сегодня что-то изменилось.
— Мисс Маршалл, — добавил он.
Его глаза. Не пустые. Не опущены вниз. Ни намека на смирение. Взгляд пронзительный.
Ей понадобилась минута. Целая минута. Она ахнула.
— Ты. Это ты был у меня в квартире.
— Я, — вкрадчиво признался он и достал из кармана что-то белое. — Я хотел все сделать относительно безболезненно, но вы не оставили мне выбора.
Дженна огляделась по сторонам, запаниковала, вспоминая сильные руки, которые держали ее той ночью. Вспоротый матрас, где она еще несколько минут назад спокойно спала. И тут она осознала, что рядом нет Сета. Сердце ее замерло. Сет. Кровь на его руках — это кровь Сета.
— Ты чудовище, — прошипела она, быстро просчитывая варианты. Ключи от машины у Сета, значит, она не сможет уехать, только убежать. Нужно помочь Сету. Если он все еще жив. «Пожалуйста, Господи, пусть он будет жив». Ее единственная надежда — бежать.
Сейчас.
Она рванула к дороге, не оглядываясь. И полетела вперед, когда что-то тяжелое ударило ей в спину. Она упала на четвереньки, через долю секунды Джош коленом прижал ее к земле. Рукой обхватил подбородок, запрокинул голову назад — она слышала его тяжелое дыхание.
— Не заставляйте меня бегать, мисс Маршалл, — грубым, изменившимся голосом произнес он. Этот голос был так не похож на тот, которым он говорил с ней в ту ночь в квартире. Тогда он оставался совершенно невозмутимым. Она могла только надеяться, что воспользуется его бесконтрольным гневом, чтобы бежать. Позвать на помощь. «Сет. Боже, Сет. Держись».
Еще один образ возник перед глазами. «Стивен. Мне так и не выдалась возможность извиниться перед тобой», — подумала она в тот момент, когда Джош прижал к ее лицу что-то колючее и зажал ей нос. Она вырывалась, пока могла, задерживала дыхание, но рефлексы победили, и она вдохнула через рот полные легкие воздуха.
— Вот так, — успокоил Джош. — Десять, девять, восемь, — услышала она, как он считает. — Пять, четыре…
А потом наступила темнота.