— Так и есть, — прогудела статуя. Катрин еле разобрала ее слова из-за гула в ушах.

— Это нормально, что ты летаешь над городом средь бела дня? Заметят же!

— Никто нас не увидит. А если посмотрит в упор и в бинокль — подумает, что птица.

Такое известие разочаровало Катрин. Так хоть можно было надеяться, что ее отыщет, например, горстка энтузиастов-уфологов в поисках места приземления странного объекта.

Город с высоты выглядел совершенно иначе. Было понятно, где Эйфелева башня, а где та же помянутая Монпарнас, и все. Какие-то дома, улицы, парки, движение машин на дорогах. Панорамы Парижа вызвали бы в сердце Катрин куда больше восхищения, любуйся она ими из иллюминатора простого человеческого самолета, а не зависнув в лапах статуи.

— Как тебя зовут? — спросила она у статуи. Не для того, чтобы удовлетворить реальный интерес, а чтобы разогнать свой страх болтовней.

— Никак. Просто Гидра.

— Слушай, Гидра, представь, что тебя вместе с другими статуями похитил маньяк, и дал каждой из вас по три спички… Каждая может оставить себе все три, или все три раздать. Одно из двух. И у кого меньше всех спичек останется, те статуи маньяк разобьет. Вот что ты сделаешь?

— Уйду оттуда сквозь стену, — без особого интереса отозвалась Гидра.

— Нельзя проходить сквозь стены.

— Тогда пусть разбивает или не разбивает, мне какая разница? Я же не умру, не исчезну.

— А ты представь, что это твоя последняя форма жизни. Тебе все равно, что ты будешь существовать, расколотой на кусочки?

— Я так уже существовала.

— Ладно! Вижу, ты не любишь загадки, — разочарованно сказала Катрин. — Переведем тему. Ты говоришь, что у тебя нет особого имени. А я думала, он всем вам дает имена. Одного из ваших он назвал Нероном, верно?

— Его всегда так звали. Он был Нероном до того, как стал статуей.

— Что?! Ты хочешь сказать, что в том глиняном истукане — душа римского императора?

— Его тезки.

— Хм! А ты, стало быть, статуя без вселившейся души, раз нет имени?

— Если я не называю свое имя, это не значит, что его у меня нет.

— Так это же… это все упрощает! — воскликнула Катрин, позабыв, на какой высоте находится. — Я-то думала, он оживляет кусок глины своими силами!