— Напомните, как вы к нам попали?

— Я бросилась в реку. Меня спасли и отвезли в больницу. Потом меня перевезли из той больницы в вашу.

— Надо же! И никакая ожившая статуя не пыталась вас убить?

— Нет. Я это придумала. Вы же видите, я люблю придумывать разные штуки.

— Зачем?

— Не знаю, само получается. С детства люблю придумывать. Иногда не могу остановиться. Наверное, мне стоило стать писателем.

— Итак, вы пытались покончить с собой.

— Нет.

— Опять отрицаем?

— Если бы я хотела убить себя, я бы застрелилась или повесилась. Это надежно. А броситься в реку посреди многолюдного города… Сто шансов из ста, что тебя спасут.

— Тогда зачем?

— Хотела хоть какого-то внимания.

— От кого?

— Ну… от прекрасного принца, которым мог бы оказаться мой спаситель. Или внимания общественности, если бы принц оказался старым и страшным. А когда меня спасли, я испугалась, что впаяют штраф… и принялась сочинять на ходу, про живые статуи, про то, что одна из них несла меня по воздуху, сбросила вниз, да просчиталась и уронила прямо в Сену. И так я сочиняла, сочиняла, пока другой доктор, с пышными пшеничными усами, не записал в эту папку строчку «параноидная шизофрения». Простите дурочку… пожалуйста.

Доктор что-то записал на последнем листе. Катрин сощурилась, но никак не могла разобрать написанного: почерк был не ахти.

— Есть, что еще сказать?

— Да. Я удивлена, что никто не распознал мою ложь в первый же день… Нет, сразу понятно, что ничего этого не было и быть не могло… Но все решили, что я это серьезно — о статуях и о попытке убить меня. Потому я усомнилась в профессионализме здешних врачей. Пожалуйста, простите еще раз.

— Вы здесь уже четыре месяца. Все это время вы покорно переносили все процедуры и стояли на своем. А теперь вдруг утверждаете, что водили нас за нос. Где гарантия, что вы не лжете мне снова? Ведь я, «непрофессионал», не могу сообразить, правду мне сказали или нет.

Катрин ничем не могла подтвердить свои слова, и вскоре ее снова вернули в палату. Эта маленькая комнатушка удивительно напоминала ей номер в хостеле недалеко от дома, тот самый, где она ночевала, пока в кафе травили… кого же там травили? Мышей?

А был ли тот гостиничный номер реальным, или же действительно явился ложным воспоминанием в ее разум? Доктора считают, что она немного повредилась рассудком со смертью матери и сестры, незаметно для нее самой и для всех окружающих. Этот червь в ее мозгу грыз сваи фундамента, на котором возвышалось здание ее разума, пронизывал туннелями ее материалистические основы, — и стоило случиться очередному потрясению, то есть смерти мужа, как фундамент рухнул, похоронив вместе со своими остатками дееспособность своей хозяйки.