— Он не может создать жизнь из ничего. Мы — души мертвых людей, и божественная мать попросила вселиться в его поделки.

— Зачем?

— Не знаю. Ее пути неисповедимы.

«Будто бы это статуя древнегреческого философа, а не крылатого монстра», — подумала Катрин.

— Так ты служишь Никте?

— Кому?.. Я говорю про деву Марию. Ни в какую Никту я не верю.

Катрин не смогла сдержать смех.

— А почему ты не веришь в Никту или еще какой-нибудь Хаос?

— Разве в этой стране не свобода вероисповедания?

— Ха, тебе палец в рот не клади! Вы можете выселиться из статуй?

— Захотим — попробуем.

— А сам Оникс знает о том, что вы — призраки?

— Он не спрашивал, мы не говорили.

— А мне почему рассказываешь?

— Разговор так повернулся, — ответила статуя, странно и чуждо заухав. Видимо, это означало смех.

— Знаешь, ты пробудила во мне жгучее желание подружиться. Не из личной выгоды, а на волне сходства характеров.

— Как мило.

— Ну так что, мир?

— Мы и не ссорились.

— Ты же несешь меня на заклание своему хозяину!