— Он понял намеки... Их можно было понимать по-разному.

— И как же их понял Эллиот?

— Что Джеймс знает. Это Эллиот решил положить конец нашим отношениям. Мне не оставалось ничего другого, как смириться.

— Итак, почему вы поругались за обедом?

Она принялась разглаживать какую-то несуществующую складочку на юбке.

— Кое-что произошло. Эллиот знал, но делал вид, будто не знает. Они все притворяются.

Тишина в доме вдруг показалась зловещей. В таком доме должны быть дети, подумал я. Он слишком велик даже для двоих, а уж тем более для одного. Такие дома строят богатые люди в надежде, что здесь поселится их большая семья, но я не видел даже следов семьи. Здесь была только эта женщина во вдовьем платье, методично разглаживающая складки на своей юбке, как будто она могла разгладить рукой прошлые ошибки.

— Кто это «все они»?

— Эллиот, Лэндрон Мобли, Греди Труэт, Фил Поведа, мой муж и Эрл Ларуз-младший — вот кто.

— Ларуз? — я не мог сдержать удивления.

Снова на лице Адель Фостер появилась тень улыбки:

— Они росли вместе, все шестеро. Теперь что-то начало происходить. Смерть моего мужа была началом, Греди Труэта — продолжением.

— А что случилось с Греди Труэтом?

— Кто-то ворвался в его дом через неделю после смерти Джеймса. Греди привязали к креслу в его холостяцкой берлоге, а затем перерезали горло.

— И вы полагаете, что эти смерти связаны между собой?

— Вот что я думаю: Марианна Ларуз была убита десять недель назад. Джеймс умер через шесть недель после этого. Греди Труэта убили спустя неделю после смерти моего мужа. Теперь мертвым найден Лэндрон Мобли, а Эллиот пропал.

— Кто-нибудь из них был в близких отношениях с Марианной Ларуз?

— Нет, никто, если вы имеете в виду интимные отношения, но, я же сказала, они росли вместе с ее братом и хорошо знали ее окружение, да и сами входили в него. Хотя, может быть, за исключением Лэндрона Мобли. Но все остальные — наверняка.

— И что, как вы полагаете, произошло, мисс Фостер?

Она сделала глубокий вдох, ее ноздри дрогнули, голова поднялась, затем медленно опустилась. В этом движении была такая сила духа, еще более подчеркнутая ее вдовьим нарядом, что я понял, что могло привлекать Эллиота в ней.