— Не напрягайте голосовых связок, мадам. Я зайду сейчас вас осмотреть.

— Благодарю. Только постучите три раза — у меня что-то с нервами.

Стучу три раза.

Тук-тук-тук.

Тук-тук-тук стучит мое сердце, облитое кровью памяти: настал час возмездия. Вспомни, Лиза, бедную девочку в рыженьких сандаликах на кирпичном карнизе! Пальчики ее, которыми она цепляется за ямки в стене! Балкон ее на четвертом этаже, где беснуется псих с лыжной палкой в руках, к концу которой примотан проволокой хирургический скальпель…

— Кто там?

— Медсестра от доктора Хеннинга.

Она нервозно возится с замком, наконец открывает и сразу получает страшный удар ребром по шее, локтем в солнечное сплетение и ногой в коленную чашечку. Мне йадо ее ошеломить и выбить мозги из ушей. Лишить опоры в себе. Правило кун-фу: целься в душу! Но стерва выдержала удар, и стала отчаянно сопротивляться! Она ждала нападения… Борьба Фелицаты настолько возмутила мою душу, что я едва-едва не убила ее, и сама опомнилась только тогда, когда уложив на пол, связывала руки за поясом полосой скотча.

Молчание.

Слышу только ее порывистое дыхание.

Переворачиваю лицом вверх и наши взгляды наконец-то встречаются. Я вижу, что она психологически приготовилась к моему появлению. В агатовых глазах только

бесконечная злоба и огонек любопытства. Суке интересно посмотреть как я выросла.

Достаю ее золотой револьвер — узнала! — и начинаю стволом отдирать полоску лейкопластыря над бровью. Там чернеет неглубокая ранка под корочкой крови. Отодрав пластырь, я молча заклеиваю один глаз.

— Здравствуй, милая.

Она молчит. Одинокий глаз полыхает бессильной злобой.

— Что ж ты, писюха, так долго не приходила из магазина? Забыла, что обещала проверить мои тетрадки. Нехорошо лгать, Фелицата, особенно лгать детям. Обижать маленьких.

Я отдираю с виска еще одну нашлепку из пластыря и демонстративно заклеиваю рот служанки:

— Мне не нужны твои слова, дрянь. Хочешь молчать — молчи.

Я всовываю пистолет в ухо и вращаю с такой силой, что ушная раковина покрывается алой испариной и на мочке, на золотом цветочке, набухает еще одна сережка, отличая из чистой кровищи.

— Вставай. Я выброшу тебя за борт, падаль.