Голд засмеялся. Засмеялся и Крошка. Голд вытащил из кармана коробок, чиркнул спичкой, закурил, глубоко затянулся, кончик сигары покраснел. Уильямсон, со вторым хот-догом в руке, наблюдал за ним, словно завороженный. Голд выдохнул дым, улыбнулся ему и стал жонглировать сигарой. Потом ткнул пальцем в хот-дог.

— Никак не накушаешься, Крошка?

Тот напряженно всматривался в него.

— Как сказать. Я ведь с вечера ничего не ел.

Крошка зажмурился, облизнулся, поднес хот-дог ко рту. Голд одной рукой обхватил его сзади за толстую шею, а другой вбил ему в глотку целый хот-дог. Крошка подавился, попробовал встать, но Голд ткнул его мордой в третий чизбургер.

— Бог мой! Ты что, какого черта... — Танненбаум брызгал слюной от ярости.

— Джек, что ты делаешь?! — Долли кинулся к нему.

— Партнер! — крикнул Голд, и Замора встал между ним и остальными. Поднял руки.

— Не мешайте ему.

Двое молодых детективов кивнули в ответ и отступили.

Крошка пытался выплюнуть чизбургер, перевести дыхание, но Голд поставил ногу на его огромный мягкий живот. Как будто произошла утечка газа; Крошка согнулся пополам, наклонился над столом и изверг два чизбургера, два хот-дога и две порции жаркого.

Воняло, как в сточной канаве. Стовосьмидесятикилограммовая туша корчилась на четвереньках, вереща, как свинья, когда ее режут. Голд наступил ему на руку, надавил всем весом. Крошка попытался закричать, но вышло только какое-то урчанье. Голд опустился рядом на колени. Во рту у него снова была сигара, он снова затянулся и, схватив грязные рыжие космы, рывком приподнял голову Крошки и прижег ему щеку. Тот рванулся.

— Голд, я отниму у тебя значок! — ревел Танненбаум.

— Ради Христа, Джек! — вопил Мэдисон.

Голд даже не посмотрел в их сторону.

— Ты скажешь мне, что знаешь, или я выжгу тебе глаза.

Уильямсон дышал как загнанная лошадь.

— Богом клянусь, ты ответишь!