* * *

Ночную тишину нарушило резкое дребезжание телефонного звонка. Эль-Калаам, который ел пальцами из неглубокой миски, довольно долго не брал трубку. Наконец он встал и подошел к аппарату.

— Да? — сказал он в трубку. Его голос звучал спокойно и уверенно. Узенькие полоски света, просачивавшегося снаружи сквозь щели в плотно задернутых занавесках, падали на его тяжелые, полуопущенные веки.

— Стало быть, ты получил мой скромный подарочек. — Его толстые губы скривились, изобразив нечто отдаленно напоминающее улыбку. — Нет, пират. Его смерть на твоей совести. Ты не выполнил в срок наши требования, что и привело к соответствующим последствиям, — его голос стал жестче. — Не жди, что я поверю в ту чушь, которую ты несешь! Правда? Ты не признал бы правды, даже если б тебя ткнули в нее носом... Послушай, тебе лучше сделать то, что в твоих силах, пират. Для меня убить — раз плюнуть; смерть для меня ничто. Но... тогда... у меня не будет родины. Ты украл ее у меня, и я обрету ее вновь во что бы то ни стало! Отдай мне ее, пират! Я жду этого от тебя и твоего дружка — американского президента. Вы можете сделать это, и вы сделаете. Однако у тебя осталось в запасе всего шесть часов. Не трать их попусту. Когда они истекут, ты действительно не сможешь уже ничего поделать. — Он повесил трубку. — Эмулер!

Молодой атташе приблизился к нему, пробравшись сквозь множество тел, лежащих вповалку на полу. Эль-Калаам обнял его рукой за плечи.

— Ты сделал то, о чем я тебя просил? Эмулер кивнул.

— Да, я поговорил с остальными, пытаясь убедить их в том, что палестинцы ведут справедливую борьбу, а израильтяне поступают как разбойники.

— Ну и что они?

— Трудно сказать.

Эль-Калаам приблизил свое лицо вплотную к лицу Эмулера.

— Не пудри мне мозги, француз.

— Они... они просто не могут простить то, что вы делаете с ними.

— С ними? — вскричал Эль-Калаам. — Что я делаю с ними? А как насчет того, что сделали с нами? С народом Палестины? Неужели они настолько слепы или глупы, чтобы не понимать, что сионисты заставили нас прибегнуть к крайним мерам? — Его голос был полон страха и ненависти. — У нас нет друзей на Западе. Он весь на корню куплен сионистами. Люди там повернулись спиной к истине.

— Я понимаю ваше тяжелое положение. Вся Франция сочувствует вам.

— Вот мы и посмотрим. Я хочу получить письменное заявление, подписанное тобой, послом и английскими парламентариями, поддерживающее нашу точку зрения. Текст пусть тебя не заботит. Я сейчас дам тебе его.

— Я не...

— Мне оно нужно сейчас. — Эль-Калаам с такой силой сдавил Эмулера, что тот вскрикнул. — Ты отвечаешь за это. — Он встряхнул молодого француза за плечи. — Тебе предоставляется возможность доказать свою ценность в глазах народа Палестины. Другого у тебя не будет. — В его глазах вспыхнули свирепые огоньки. — Не подведи меня.